Помощница из прошлого. Трилогия.

Часть первая. Грёзы.

Я сидела в тени террасы, ошущая тепло вездесущего солнца и представляла себе, как мчусь на велике,  словно в детстве, под его неумолимыми лучами по сельской улице. Вдыхаю ароматы знойных трав и теплого свежего хлеба. Он, с нежной мякотью и хрустящей корочкой, тяжело лежит в белоснежной сумке, которую я беззаботно повесила на руль. Она вместительная, легкая, словно соткана из воздуха, и одновременно — необычайно крепкая...

— Мам, так я схожу за хлебом? — голос дочери оборвал мои грёзы, — где пакет? Вчерашний порвался. 

Волшебной сумки не было. Я невольно поморщилась, подумав об очередном пакете. Представилась огромная зловонная свалка, над которой реют вороны и обрывки замызганных пакетов, поднимаемых ветром вверх. 

Позже, когда дочка убежала гулять с такими же приехавшими из города девчонками и уложив младшего сыночка в кроватку на дневной сон, я поднялась на чердак. Глаза быстро привыкли к его полутьме. В особом углу лежали мешки с вещами. Те самые, в которые я положила то, что выбросить жалко. То, что может пригодиться на различные нужды. (Поверьте, оно и вправду находит именно тут свою вторую жизнь! И у каждой вещи свой черед) ¹

Единственным исключением была вещь, которую я перекладывала в мешок на протяжении многих лет. Снова и снова. Снова и снова. И каждый раз, когда я её хотела при её пародоксольной ненадобности выкинуть — слышала, словно в сказке тихий шопот: «Не бросай меня, хозяйка! Я тебе ещё пригожусь!» 

Это была старая папина рубашка. Старая советская рубашка. Она была сшита из немыслимой синтетической ткани. Нежная и полупрозрачная на ощупь. И невыносимая, словно пластмассовая, на теле при её ношении. (А носить я её тоже пробовала.) 

Часть вторая. Она. 

Однажды она привела его к мечте. Она была куплена специально для этого. Мой папа надел её в тот самый день, когда женился на моей маме...

… Машинки в деревне не было. Шить руками не хотелось. Но пришлось. Образ, как я еду на велике с хлебной сумкой… ²

Просто обрезала у неё верх и сшила. Получилось дно. С другой стороны, сверху, пришила резинку. Из рукава сформирован карман, куда она вся складывается. Нитки нашла только толстые и иголка была огромной. Ручки и бахрому сделала из обрезков. Ручки,  отвлекшись и не сразу заметив, пришила не правильно по сумочным канонам, а как у маек. Но в итоге, так получилось гораздо удобнее её вешать на руль. Родные пуговицы удалила и зашила сумку вовсе в этом месте. Нашла несколько пуговиц одного цвета³ и небольшой кусок атласной ленточки. У старых джинс бирочки внутри оказались тоже красного цвета.

Прошло 5 лет. Часть третья. Заключительная. 

… В то лето на велике покататься мне так и не удалось. Он остался на чердаке в разобранном виде. Но у меня осталась сумка. Большая хлебная сумка... 

Она живет в моём рюкзачке и сильно выручает меня. Её вместимость и грузоподъмность вызывают недоумение не только у меня и знакомых, но даже у моего «технического» мужа. 

Несколько пачек потолочных плит на дачу? Не вопрос! Банки, молочные бутылки, колбаса, консервы и проч.продукты из магазина, килограмов около 20(!)? Без проблем! Учебники в школу? Ок! Вещи в больницу? Запросто! Овощи с дачи! Гут! 

Она по-прежнему белоснежная, прекрасно стирается и помогает везде и всегда. Её удобно носить на плече и возить на руле электросамоката. Она  помогает нереально экономить на пакетах. Вместо цикличной покупки двух пакетов я кладу всё в одну волшебную сумку. Вот оно! Советское качество. Вот оно: " я тебе пригожусь". Вот оно:… я мчусь навстречу ветру, под лучами приветливого солнца с висящей на руле ослепительно белой сумкой… — далее, ну вы поняли, да? ;)²

_________________________

Примечания автора:

1. Черед и чердак — слова созвучные. Вы не находите? 

2. Отсылка к грёзам в первой части.

3. Пуговицы были одного цвета по несколько или по одной, но разной формы и размера. Идеально перекликаются все вместе на одной вещи.

Всем, кому было интересно, респект