"Оберег". А.Лебедева

Так расскажите нам, Ирина Геннадьевна, как происходило дело?

Ира обвела уставшим взглядом судью. Подтянутый, до синевы выбритый, равнодушный. Какая ему разница? Он, наверное, ждет не дождется, чтобы закрыть это дело к чертовой бабушке, да уехать домой к своим хлопотам и заботам.

— Как, как… Я пожарила рыбу. Щуку. Поставила ему на стол сковороду и позвала к обеду. Он лежал на диване. Он встал, хлопнул меня по башке, и сел кушать. А я вышла во двор – курить.

— Как это – хлопнул по баш… по голове? Просто взял, и ударил? Без причины?

Ира кивнула.

— Ну да. Просто. Шутя, мимоходом. Он всегда так, если выпимши. А в тот день он был пьяный. И просил рыбу. А я целый день занята. Ну и он стукнул. И сел есть. А я ушла поплакать…

Это было простое дело. Ничего такого. Мужчина, Порохов Сергей Константинович, 1971 года рождения, находясь в нетрезвом состоянии, подавился рыбьими костями и умер. Экспертиза доказала – в глотке застряла большая кость крупной рыбы, что послужило причиной асфикции дыхания. Жена, Ирина Геннадьевна, на момент удушения отсутствовала дома – была во дворе.

Но мать погибшего гражданина обратилась в органы с заявлением о предумышленном убийстве гражданина Порохова его женой, гражданкой Пороховой Ириной Геннадьевной 1978 года рождения. То, что перед смертью между супругами вспыхнула ссора, стало весомой причиной для подозрения.

«Ну и дура баба» — подумал тогда следователь Сидоркин, — «Вот зачем она влезла с этим своим «хлопнул по башке». Сказала бы, что ушла картошку докапывать, или еще что-нибудь. А теперь статья получается» И дело завели, хотя Сидоркин был уверен: максимум, что ей припишут, так это «не оказание помощи». Но ведь Порохова не врач, да и не было ее в доме, пока Порохов давился злополучной костью». Он рассматривал Ирину с брезгливым интересом и не находил в ней черты убийцы.

Хотя… Почти все убийцы не очень-то походили на типичных убийц из кинофильмов. Они не рычали, были вежливы и безэмоциональны. Как уснувшие рыбы.

А Ирина была похожа на уснувшую рыбу. И мысли у нее были вялые, сонные… Она чувствовала холод и желание спать, спать и не просыпаться никогда. Слишком много страха, слишком много боли. Она устала, она больше не желает так жить. Скорее бы уже все это закончилось. Скорее бы все от нее отстали, и свекровка – в первую очередь. Странное чувство — Ира хотела упасть в кровать и больше не просыпаться. Это точно – хроническая депрессия. Где-то Ира читала об этом. Витаминов, наверное, не хватает. Да и мужа хоронить – неприятно.

С Сергеем всегда было сложно. Такой у него характер – взрывной. Он, обычный мужик, из мяса и костей, не плохой и не хороший, только вот характер не очень. А если настроение плохое, то вообще… Он никогда не признавал за собой никакой вины, что бы не сделал. А вот Ирку гонял за любую провинность. За малейшую. Просто, за неправильно сказанное слово.

Ирка брякнет вместо «утюг» слово «чайник», и Серега начинает орать и ерничать. Хотя сам иногда такую тарабарщину несет! Ну ничего, ошибся – Ира Сережу поправит и посмеется. Но если сама оговорится, или вопрос «не по делу» задаст – все – час, а то и два пройдут, пока муж угомонится. Или охрипнет. Ира давно привыкла: закатит Сережа скандал из-за непришитой пуговицы – она быстренько из дома убегает. Сядет на лавочку с сигаретой. Курит, ждет, пока в доме не наступит тишина.

Лучше так, чем спорить и оправдываться. Если спорить и оправдываться – будет еще хуже. Муж кричит: заткнись. И не дает Ире слова сказать. А ведь она права. Потом выясняется, что права. Правда, Сергей извинений не просит. Он, действительно, не чувствовал за собой никакой вины. Себя Сергей ставил особняком, как непогрешимую личность, как что-то особенное, божественной природы. Этакая «жена Цезаря», которая – вне подозрений. Все остальные – муравьи. И Ира – в их числе.

Из-за этого Ирина разучилась говорить. Устно она не могла составить фразу, и если отвечала на вопросы мужа, то сбивчиво, путанно, с пятого на десятое, тем самым еще больше его раздражая. А ведь еще в институте Ира отличалась образной, живой речью. Она вообще тогда от многих отличалась. И глаза сияли смелостью, дерзостью, силой молодости и верой в хорошее. А сейчас она даже хлеб в магазине купить не может – путает фразы, коверкает слова. Чудеса! Поглупела!

Она так и не поняла, как из милейшего парня Сергей превратился вот в ЭТО. Как из весельчака и хохотуна вышел визгливый, нервный, доводящий до исступления крикун? Ведь Ирке так нравился он в молодости. Душа компании, гвоздь программы вечера, юморист и раздолбай. Ире такой и нужен был – с любым сухарем она с ума бы сошла от скуки. Зато с Сергеем было не скучно. Каждый день какой-нибудь сюрприз, и муж кричал, багровея, визжал:

— Меня трясет просто! Я каждый день жду твоих косяков! Тебя дома одну невозможно оставить! Вечно все сломано, вечно все на ниточке висит. Мне что, жандармом над тобой стоять, тварь ты никчемная?

И Ира чувствовала, какая она никчемная тварь. Рядом с ней выходили из строя электроприборы, разбивалась посуда, подыхали цветы, ломалась мебель. Даже машина не заводилась, если в нее садилась Ирина. Она хорошо запомнила: муж купил новый автомобиль. Прекрасный автомобиль, ласточка! И вот, Ира в нее забралась, и… тишина. Не заводится, и все тут. Мертво и глухо, как в танке. Сергей орал, что Ира – ведьма проклятая. Парадокс – ему ведь никто не поверит! Но суть ясна! Ирину подпускать нельзя к технике. Да вообще – ни к чему нельзя подпускать. Она – черный талисман. Ее нужно отправить в Пентагон. И больше – никаких мировых конфликтов не будет.

Может быть, Сергей придумал такую примету, как с худым советским телевизором: стукнешь его, изображение появится. Наверное, точно придумал. Иначе, как объяснить, что он ни дня теперь не обходился без побоев. Ну, не побоев – нос и кости Ире никто не ломал. Но стукнуть по лбу жену, как норовистого быка, Сережа посчитал необходимостью, оберегом.

А Ира тупела все больше. У нее со временем даже форма рта изменилась: нижняя губа начала провисать, как у заезженной старой клячи. По утрам она молча вставала, одевалась, передвигалась по дому на цыпочках и старалась не «нагнетать обстановку». И, как назло, это получалось все хуже и хуже – Ирина натыкалась на мебель, спотыкалась о собственную обувь на полу, не могла даже чашку с чаем удержать в руках. И конечно – взгляд Сергея стекленел и становился оловянным, без зрачка, как у снулой рыбы. Ирина брала сигарету и убегала во двор. Господи, как она много курила в последний год!

Ира курить начала года три назад. Курение во дворе она тоже считала особенным ритуалом и оберегом. Молитвы против беса, сидевшего в муже, не помогали. Святая вода – тоже. Бес, вольготно расположившийся в голове Сергея, еще больше злился и воевал за уютное местечко. Бешеную собаку лучше не дразнить – лучше пересидеть. Ира отсиживалась под старой яблоней и прислушивалась, когда черт угомонится. Как собака пережидает под столом, когда хозяин прекратит гневаться.

До этого Ирина не переносила табачный дым. Мама Сережи это оценила. Ей, властной, сильной, одинокой женщине, поднимавшей сына без мужа, не нравились курящие девушки.

— Прелестно, Ирочка! Потому у вас такая прозрачная кожа и свежий румянец! Просто роза майская! Добавочки?

На столе, накрытом будущей свекровью в честь знакомства, красовалось широкое блюдо с фаршированным карпом. Карп был хорош – с хрустящей корочкой, обложенный тоненькими ломтиками лимона.

— Мы с Сережей обожаем рыбу! Жить без нее не можем, — Вероника Павловна аккуратно, ювелирно разделывала изящной вилочкой мясо от костей на фарфоровой тарелке, — рыба – источник фосфора. А фосфор необходим мозгам. Да, Сереж?

Она подала тарелку с очищенной рыбой сыну. На удивленный взгляд Ирины пожала плечами и смущенно улыбнулась:

— Да, милая. Да. Он совершенно, абсолютно не умеет справляться с рыбой. Мне часами приходится возиться с блюдом. Особенно, когда дело доходит до котлет. Но, смею тебя заверить, это единственный Сережин недостаток. Да, Сережа?

— Ну мама, — Сергей тогда тоже выглядел смущенным. Такой большой, такой милый ребенок. Ушастик.

Ира тогда любила его, и готова перебирать рыбу до самых мелких косточек. Хоть каждый день. Роза майская… И где эта роза? И откуда взялись под глазами мерзкие, набрякшие мешки? Она выглядит настоящей старухой. Это все нервы. Это все – сигареты.

ЭТО ВСЕ ОН!!!

Но идти Ире некуда. Свою, оставшуюся от родителей квартиру, Ира продала. Сергей убедил ее сделать это.

— Вложим наши общие деньги в отличный дом? Ты же так мечтала о доме, Ира.

Он был так убедителен… Сережа всегда умел убеждать. А теперь, чуть что, кричит:

— Вали отсюда на все четыре стороны!

Она пробовала сказать, что этот дом принадлежит ей по праву, и любой суд…

— Заткнись!

— Но…

— Заткнись, заткнись, заткнись!

***

В углу рта Вероники Павловны скопилась слюна. Ах, как она орала, как орала…

— Я вас в покое не оставлю! Зло все равно будет наказано, и убийца будет сидеть в тюрьме! Мздоимцы! Коррупционеры! Помойники!

Ее вывели из зала суда. Но и там, в коридоре, еще долго звенел крик свекрови. Мерзкий, визгливый, его не сколько слышишь, сколько чувствуешь, как ультразвук. Вот в кого уродился «дорогой сыночек». Впрочем, Веронику Павловну можно понять – потеряла единственного ребенка. А наказать за это некого. Причем здесь Ирина – банальный несчастный случай! Она же насильно эту щуку в рот Сергею не запихивала. Так что, истинная виновница гибели гражданина Порохова эС Ка и так понесла жесточайшее наказание – была съедена убитым ею. Иру освободили прямо из зала суда.

Присутствующие в зале аплодировали. Судья посмотрел на часы – он хотел поскорее вернуться домой. У жены вечером – торжество. Юбилей, как-никак. Следователь Сидоркин, находившийся в этом же зале, опять с интересом изучал лицо Ирины. Но та не изменилась в лице.

«Доконал-таки бабу утырок. Ему бы не кость, а кол в глотку загнать надо было» — злобно подумал Сидоркин.

***

Нет, Ирине не страшно было возвращаться домой. И злобных призраков она не боялась. Злобный призрак покоился в сырой земле под тяжелым деревянным крестом. Это не молитвы Ирины, это пострашнее святой водички. Наверное, около могилы рыдает Вероника Павловна. Наверное, придумывает разные способы мщения. Но Ире не страшно и это! Дом подготовлен к продаже, рано или поздно Ира избавится от него и купит себе неплохую квартирку в другом городе. А пока… Пока она успокоится, отлежится, отдохнет и выспится как следует.

Хоть и будет она спать, как мертвый Сережа, все равно спать будет чутко. Слух у Ирины – отличный.

— Не уши, а локаторы, — смеялся муж когда-то в молодости, — а давай проверим еще раз? – он отбегал на пятьдесят метров и шепотом говорил, что любит Ирку больше жизни.

А Ира слышала и повторяла его слова в точности.

И тогда, когда она курила под яблоней, чтобы успокоиться, отлично слышала сдавленный хрип Сергея. Слышала и продолжала курить. Какой же длинной, нескончаемой, вечной была та сигарета!

Ирина снова присела под старой яблоней. Достала пачку. Прикурила. Сделала две затяжки… И выбросила сигарету. Все! Она не нуждается теперь ни в каких «оберегах»

Анна Лебедева