"Свечи на торте". А.Райн

На кухню главного ресторана парка развлечений ворвался мужчина и потребовал немедленной встречи с шеф-поваром.

― Добрый день! Чем могу помочь? ― вежливо, но настороженно спросил повар, глядя на гостя, которого скрутили два официанта и охранник.

― Ты шеф? ― мужчина нахмурился так, будто собирался объявить войну.

― Я, ― повар машинально поправил фирменный колпак.

― Мне тут заявили, что ваша кухня не может приготовить то, что я хочу!

― Простите, но у нас меню… Уверен, вы найдете достойные варианты.

― Нет! Не найду! ― мужчина рванулся вперед, но охранник крепче вжал ему руку в спину. ― У моей дочки сегодня день рождения! Я заплачу сколько скажете. Или вы способны только по бумажке готовить? Тоже мне шеф! Пустышка, тьфу!

Сработало. Самолюбие шефа было задето. Колпак сполз на глаза, пальцы согнули пополам металлический половник, а ноздри раздулись, как у разъяренного быка.

― И что же это за блюдо? ― с вызовом произнес кулинар. ― Итальянское? Чешское? Французское? Или, может, азиатское? ― он говорил громко, чтобы никто не смел усомниться в его авторитете.

― Я тридцать лет в кулинарии: десять работал в Индии, пять ― в Шанхае, начинял равиоли в Палермо. Я уж не говорю про два года, проведенные в роли кока на ледоколе. Да я вам тюленя замариную так, что вы мне лично пальчики оближете!

Мужчина мотал головой.

― Суп с буковками!

― Чего-о-о? ― удивился шеф.

― Ага! Слабо? ― на лице мужчины расцвела торжествующая ухмылка.

Шеф-повар замер на секунду, затем с силой хлопнул ладонью по столу:

― Будет вам суп с буковками!

― И картошку не забудьте! ― ловко выскользнув из захвата, бросил на прощание гость и исчез за дверью.

***

― Пап, а ты где пропадал? ― дочка склонила голову, когда помятый отец вернулся за стол.

― Договаривался с шефом. Будем есть твой любимый суп, ― он улыбнулся так тепло, что глаза заблестели.

― Да ладно… Я бы и пасту съела…

― Не-не, сегодня твой день! Ты получишь всё, что захочешь! ― он отхлебнул из графина, будто отмечал победу.

Суп подали в глубоких винтажных тарелках. Прозрачный бульон, зелень горкой: лук, укроп, петрушка. Рядом — редис, нарезанные крупными дольками азербайджанские помидоры, теплый черный хлеб (только из печи) и солонка с крупной солью. Шеф лично следил, чтобы алфавит в супе не слипся — каждая буква держала форму.

Аромат разнесся по залу, и люди то и дело оборачивались, чтобы посмотреть на отца с дочерью, сидевших в углу.

― Молодец шеф, знает толк! Поблагодарите его от нас! ― мужчина сиял, протягивая официанту купюру.

***

― Ну, куда теперь? ― спросил отец, когда они, сытые, покинули ресторан.

― Может, на чертово колесо?

― А ты не испугаешься? Там знаешь как высоко? Почти космос! ― напускал жути мужчина, размахивая руками и театрально меняя интонации голоса.

― Не испугаюсь. Ты же сам потащил меня в парк аттракционов, а я хотела в обычный ― уток покормить.

― Пф-ф, уток! Да это разве развлечение? В день рождения надо делать что-то такое, чтоб ого-го! Чтоб на всю жизнь запомнилось! Сладкую вату будешь?

― Но мне нельзя сладкое… ― горько прошептала дочка.

― Кто сказал? ― помрачнел лицом мужчина.

― Доктор…

― А мы ему не скажем, ― подмигнул отец и купил в ларьке два больших сахарных облака на палочке.

Они медленно прогуливались по парку, бросая взгляды на карусели и смеясь над криками посетителей, взмывающих в небо и резко пикирующих к земле.

― Я в твоем возрасте постоянно на этих горках катался, ― показал отец в сторону американских горок, где люди с дикими воплями носились по рельсам, бледнея в вагонетках.

― Ой, не ври уж, ― смеялась дочка, аккуратно откусывая от сладкого облака. А когда отец засмотрелся на какую-то даму, незаметно оставила вату рядом с урной: одного укуса ей вполне хватило, чтобы насладиться великолепным угощением. Больше было нельзя.

― Честно тебе говорю. Колени до сих пор дрожат, ― он показал на хронический тремор. ― Но весело. Даже маму твою пару раз удалось уговорить прокатиться.

― Врешь!

― Зуб даю! ― мужчина дернул себя ногтем за верхний резец.

― Тогда пойдем попробуем! ― дочка схватила отца за руку и потащила к аттракционам.

― Эм... Ну... Ладно, давай попробуем.

***

― Два детских, пожалуйста, ― хитро подмигнул отец кассиру, которая таяла от жары за стеклом будки. Она не разделяла желание мужчины глупо шутить и попросила оплатить как положено.

― Ладно, ладно, шучу же. Один взрослый и один детский, ― мужчина протянул деньги и, снова подмигнув, добавил: ― У моей дочки ― день рождения. Сдачи не нужно, а это вам, ― он протянул женщине свое сахарное облако и некрупную купюру. ― Я не кусал, честное слово, угощайтесь.

Кассир наконец улыбнулась и протянула в ответ два билета: один взрослый и один детский.

― Ну что, где сядем? С другими ребятами? ― указал отец на вагонетку с галдящими детьми.

― Ну уж нет! Я спереди хочу, чтобы всё было видно!

Они честно пропустили целую очередь, чтобы занять передние места в следующем заезде.

Когда молодой оператор открыл калитку и объявил о запуске новой группы, отца с дочкой резко потеснили двое рослых мужчин. Не обращая внимания на выкрики из очереди, они заняли первые места и уткнулись в свои телефоны.

― Простите, разрешите обратиться, ― подошел к ним отец именинницы. ― Джентльмены, у меня у ребенка день рождения, ― показал он на дочку. ― Могу я как-то с вами договориться, чтобы вы уступили нам места, которые, согласно очереди, должны были занять мы? Войдите в положение, прошу вас, ― любезно обратился он.

Мужчины переглянулись и мерзко захихикали.

― По-моему, в ее возрасте уже надо понимать, что в жизни нельзя получить всё, что хочется, лишь потому, что у тебя день рождения, ― лениво рыгнул один из хамов.

― Ну я вас прошу, это же так важно для ребенка. Уверен, вы сможете понять, наверняка у вас тоже есть дети, ― предпринял последнюю попытку отец.

Любезный тон не возымел успеха.

― Слышь, раз ты не можешь, тогда я скажу, ― произнес второй и, наставив указательный палец на именинницу, произнес: ― Никто ничем тебе не обязан. В жизни, чтобы что-то получить, мало попросить или занять очередь, — надо иметь на это реальное право, а у тебя, дурында, его…

Он не успел закончить фразу, потому что отец схватил его за палец и заломил так, что визг хама оказался куда громче тех звуков, что доносились с самого страшного аттракциона парка.

― Еще раз ткнешь пальцем в мою девочку или заговоришь с ней в подобном тоне, я тебе этот палец по самый локоть знаешь куда засуну?

― Ты чё творишь? ― попытался вступиться за невежу друг и замахнулся для удара, но тут же отхватил в солнечное сплетение так, что без всяких горок у него перехватило дыхание, а перед глазами засверкали звездочки.

Через секунду оба выбежали из вагонетки. Теряя на ходу остатки самоуважения, они с воплями и угрозами исчезли за ограждением.

Поездка получилась захватывающей. Отец почти всё время ехал молча и с закрытыми глазами, не убирая палец с пульса и отсчитывая удары. Зато дочка визжала так, что перекрывала голосом шум механизмов и ни разу даже не моргнула, боясь пропустить веселье.

― Вот это я понимаю, развлечение! В следующем году повторим? Или испугалась? ― спросил мужчина, сходя с платформы на трясущихся ногах, словно танцуя на ходу рок-н-ролл.

― Пап, а ты себя как чувствуешь?

― Живее всех живых! Будь моя воля, катался бы каждый день. Ну что, теперь на чертово колесо?

― Ага.

Они взяли по хот-догу и двинулись в сторону новых экстремальных ощущений. Но не успели приобрести билеты на аттракцион, как к ним подошел человек в форме и попросил пройти с ним. На лице его отобразилась смесь удивления, веселья и искреннего беспокойства, когда по пути он поинтересовался у отца о произошедшем инциденте на американских горках, а тот подтвердил, что участвовал в драке.

― Я готов принести свои извинения, ― сказал мужчина, когда они подошли к полицейской машине, где их уже ожидали потерпевшие. Другой страж порядка составлял заявление, которое они ему надиктовывали. Сам Некрасов позавидовал бы их художественным оборотам и эмоциям. ― Только пусть они сначала извинятся за то, что нагрубили моей дочке.

― Так, подождите. Хотите сказать, что вот этот человек нанес вам тяжелые физические и моральные увечья? ― отложив бумаги в сторону, спросил полицейский у потерпевших, кивнув на отца с дочерью.

― Да, это он! Псих! Он мне палец вывихнул!

― А меня чуть не убил!

― Серьезно? ― полицейский смотрел на этих двух здоровых ябед и чувствовал, что его пытаются «налюбить». ― Вы, конечно, извините, товарищи жертвы, но вам самим не стыдно?

― Ну вы же защищаете закон? Вот и защищайте нас от всякого быдла! Или вы из тех, кто за наши налоги привык только брюхо отращивать?!

― Я прошу у вас прощения, ― полицейский разорвал заявление в клочья. ― Не смеем задерживать. А этих говорунов давай в участок, ― кивнул он своему товарищу на потерпевших.

― Да ты чё, начальник, какой участок?! Да что не так с этой страной?! У меня отец над прокуратурой живет, я ему ща наберу! ― еще с минуту доносились эхом крики, пока двое «злодеев» удалялись от машины в сторону каруселей.

***

― Ну, как тебе твой день рождения? ― отец нервно теребил салфетку, когда они на закате дня снова сидели в ресторане и ждали свой заказ.

― Спасибо, пап, это было незабываемо! Особенно мне понравилась комната страха, ― произнесла дочка, еле скрывая от любимого родителя усталость. ― Не так страшно, как то, что показывают в новостях каждый день, но всё равно нервишки щекочет. Может, закажем шампанского? ― она забрала у него салфетку и ласково погладила по руке.

― А тебе разве уже можно по возрасту? ― прошептал отец, опасливо оглядываясь по сторонам, а затем в очередной раз по-доброму улыбнулся.

― Думаю, от одного бокальчика ничего не будет. Да мы и не скажем никому, ― дочка подозвала официанта и показала ему на позицию в меню. ― Только на этот раз я угощаю.

― Да ты что, да я же…

― Не спорь, ― она потянулась к сумке, и отец сдался.

Через десять минут им принесли бутылку шампанского, бокалы и печеночный торт, который отцу так же, по спецзаказу, согласились приготовить на кухне в честь праздника. Это было любимое угощение, которое ее мама готовила раньше на все дни рождения. Торт украшала большая свечка в виде цифры.

― Ну что, Лен, задуешь? ― в нетерпении спросил отец, который сам был похож на маленького именинника, ожидавшего чуда.

― Пап, тут должны быть две одинаковых цифры. Они, наверное, потеряли одну по дороге, ― встревожилась дочь, глядя на своего любимого пожилого отца, который уже еле шевелил губами от полученной дозы веселья. ― Не вставай, я сама схожу на кухню. Ты же им деньги заплатил.

― Нет-нет, ― остановил он ее, ― всё правильно, я сам купил всего одну… С днем рождения, мой маленький ребенок. Для меня тебе всегда будет пять лет.

Александр Райн