ПО СЛЕДАМ ДОМОВОГО 8

Весь день прошел в поисках хоть какой-нибудь тропы, по которой можно было идти, не обдирая лицо и руки в кровь. Но чем дальше Радмир углублялся в лес, тем он становился гуще. Казалось, что даже зверей и птиц с каждой верстой становилось все меньше и меньше.

— Эх, не сгинуть бы мне тут, — вздохнул Радмир, — Столько сил оставить и пропасть без вести! Как то это неправильно, что ли…
Очередная ветка хлестнула его по лицу. Отмахнувшись от нее, он огляделся по сторонам.
— Да куда ж я иду? Тут людей во веки веков, наверное, не было!
Парень остановился и потер иссеченные руки. Еще одна ветка легонько хлестнула его по спине. Тело, уже привыкшее к ссадинам, никак не отреагировало на очередное прикосновение, но волосы сами собой снова зашевелелились на затылке. Радмир медленно запустил руку в сумку.
— А ты вырос, сынок, — послышался сзади хрипловатый голос, — со времени нашей последней встречи много годков уже прошло.
Радмир нащупал веревку, которую он забрал у Боли-бошки и, аккуратно вытащив ее, схватил за самый конец. Резко развернувшись, он попытался набросить ее на источник голоса, но рука так и осталась висеть в воздухе. Гибкая ветка молниеносно обвилась вокруг нее и приподняла так, что Радмир оказался в очень неудобном положении. Носки его сапог еле-еле доставали до земли.
— Вереск, отпусти его, — спокойно произнес невысокий старик, стоящий в нескольких шагах, — судя по всему, на пути нашего друга встречались не самые воспитанные представители нашего мира. Вот он и нервный такой. Отпусти.
Огромное дерево, мимо которого только что прошел Радмир, покачалось из стороны в сторону и ослабило хватку, опустив его на землю. Но ветка так и осталась лежать на его плече.
— Не помнишь меня? — улыбнулся старик.
— Тебя нет, а вот с дубком, кажись, приходилось встречаться.
«Дубок» не оценил шутку Радмира и ветка стала медленно сжиматься вокруг его шеи.
— Да угомонись уже, Вереск! Что ты, в самом деле! — старик сдвинул брови и с укором посмотрел на живое дерево.
— А что-о-о-о о-о-он? — раздался глухой не то голос, не то скрип. Подняв глаза, Радмир различил на дереве некое подобие человеческого лица, из которого и выходил этот звук.
— Ты уж не серчай, сынок. Это он так играется.
— Ничего себе игры, — хмыкнул Радмир, — помню, в прошлый раз, чуть без головы меня не оставил.
— У всех свои игрушки, — задумчиво произнес старик, — кто-то с чужими жизнями играет, кто-то с чужими чувствами… В общем, не держи обиду за тот случай. Я тебя когда увидел, сразу понял, что ты не из обычных людей. И не в том дело, что видишь ты что-то или чувствуешь. Нет, не в этом дело. А в том, что ты настоящий. С истинными чувствами, которые недоступны многим из людей. Вот, оказалось, что не ошибся я.
— Подожди, так это ты тогда его остановил?
— Я. И к опушке тебя тоже я вынес.
— Что за доброта такая неземная? Я уже привык, что твои лесные дружки на меня только как на кусок мяса смотрят.
— Время, сынок, время не только людей портит. А вообще, долгая это история. Так сразу все и не расскажешь. Но могу тебе сказать, что ты к этой истории оказался причастен. Можно сказать, главным героем стал. И от тебя сейчас много чего зависит.
— Дед, да я просто тут прогуливался, — улыбнулся Радмир, — грибочки искал, ягоды, понимаешь? Какая история? О чем ты говоришь?
— Ты мне тут не ври! Знаю я куда ты идешь и зачем, — старик посмотрел вверх, — сегодня прохладно будет. Да и темнеет уже. Ты сушняка собери, да костерок небольшой разведи. Тебе разрешаю, иначе околеешь еще раньше времени.
— Ого! Вот так милость, — Радмир шутливо поклонился, — кому обязан таким разрешением?
— Ты мне поерепенься еще! — сверкнул глазами старик, — я к тебе с добром, так отвечай тем же. Ишь ты! Я хозяин этого леса и без моего ведома здесь ни одна травинка не вырастет!
— Так ты… Леший?
— Леший, Леший, — проворчал дед, — а это Вереск. И он очень не любит, когда кто-то костры без лишней необходимости палит. Уяснил?
— Так ты это… Прости, отец. Я сейчас быстро.

Через полчаса Радмир с Лешим уже сидели рядом с небольшим костерком. Вереск недовольно косился в их сторону, поблескивая в темноте своими огромными глазищами.
— …и вот, значит, мне этот охотник и говорит: «Отпусти, дед, я тебе все шкуры отдам, которые у меня дома есть». Представляешь? — старик покачал головой и вздохнул.
— И что дальше то?
— А ничего. Я его сам в медвежью шкуру одел. Про Берендеев слышал? Ну вот и он таким стал. Только прожил не долго. Его же друзья с деревни через год на рогатину подняли. Не признали в медвежьем обличье. И поделом. Только вот подумал я тогда знаешь о чем? О том, что один поплатился за свою кровожадность, а на его место в пять раз больше пришло. Так ведь, получается?
— Отец, так люди ж тоже есть хотят.
— Я понимаю. Только вот, одно дело — нужда, а другое совсем — потеха. А этот горемыка для развлечений в лес приходил. То ямы с кольями рыл, то еще какие ухищрения придумывал. Вот так то.
— Вот здесь твоя правда. Не поспоришь, — Радмир вздохнул и подбросил веток в огонь.
— А теперь давай о тебе поговорим. Ночи нынче короткие, времени мало у нас.
— А чего обо мне говорить?
— А того, сынок, что в переплет ты попал. И здесь у тебя последняя возможность что-то исправить. Кто тебя за этими бедолагами послал?
— За какими, отец?
— За Домовиками. Ты тут из себя дурачка не строй. Придет время, не до смеха тебе будет. Так что, лучше со мной откровенно говори и без прикрас.
— Кикимора послала, — Радмир придвинулся к огню и уселся поудобнее.
— Ты ее знал до этого?
— Нет.
— А Домовых всех знал, которые ушли?
— Нет, — неуверенно ответил Радмир, — некоторых только.
Старик покосился на него и покачал головой.
— И что тебе наобещала эта Кикимора, что ты все бросил и пошел неведомо куда?
— Ну… Ничего не обещала.
— А чего тогда поперся?
— Так… Попросила же…
— Попросила, — перекривил его Леший, — ты ее в первый раз видел. А может быть и в последний, между прочим… Мне, вообще, до тебя дела бы не было, да только вот узнал я тебя, как только ты в лес зашел. Вспомнил. Да жалко мне тебя, дурачка стало.
— Так вот кого я чуть ли не каждый день видел в сумерках! — обрадовался Радмир, — ну, спасибо тебе, отец! Особенно за то, что с вурдалаком помог. Без тебя я бы не справился.
— Рано радуешься, сынок, — помрачнел старик, — не я это был.
— А кто ж тогда?
— Сила великая тебя оберегает. Не чуждая мне и не вражеская, но для тебя чужая. И ведет она тебя, и помогает. Но даже меня к тебе не подпускает. Ты ей нужен, понимаешь? А Домовые — это лишь приманка.
— А как же сейчас ты до меня добрался?
— Я хоть и старый, но и у меня силы еще есть. Запутал я ей немного следы. Носится она сейчас по лесу, тебя ищет. Скоро найдет и уже не отпустит.
Радмир боязливо посмотрел в темноту чащи и передернул плечами.
— А зачем я ей нужен то, отец?
— Вот этого сказать не могу, потому что, вроде как и не худо это для меня лично, а с другой стороны, знаю я тебя. Ты человек добрый. Много чего хорошего мог бы сделать, но, положила она глаз на тебя. Тут уж не поделаешь ничего.
— Загадками говоришь, — задумчиво протянул Радмир, — и что ты мне предлагаешь?
— Тут как посмотреть. Можешь, конечно вернуться обратно и жить своей жизнью. Я, чем смогу, тебе на обратном пути помогу. Но, сразу говорю, ежели захочет она со зла от тебя избавиться, то я тебе ничем помочь не смогу. Не в моих силах. А может и отпустит, кто его знает?
— А с Домовыми что будет?
Старик вздохнул и немного помолчал.
— Домовых не будет. У нее к ним свои счеты.
— Чем же они этой силе навредить то смогли?
— Как бы тебе объяснить… Очеловечились они, понимаешь? Изначально, их ролью было — следить за людьми, наблюдать. Эдакие глаза невидимые. Проходило время, они свою работу честно выполняли. Но вот в какой-то момент прониклись они чувствами к вам. Помогать стали, от глаз не прятаться особо. Ей это совсем не понравилось, сам понимаешь. Вот и пришло время расплаты. А тут, ко всему прочему, и другие существа нашего мира стали к людям привыкать, да помогать. Я про диких не говорю. Вурдалаки, упыри, ночницы… Эти никогда к вам добрых чувств не испытывали. Вот и задумала она кое-что. И, ты знаешь, я с ней в чем-то согласен, — Леший посмотрел в глаза Радмиру, — когда к вам с добром, вы на шею садитесь и ножки свешиваете. А мы с вами все-таки разные, хоть и на одной земле живем. Не должна эта грань стираться, не должна…
Старик замолчал. Тишина повисла в воздухе, ее нарушало лишь потрескивание веток в костре.
— Что ж это выходит? Ты мне говоришь — хочешь, иди домой, но дойдешь ли ты до деревни — неизвестно, да и с Домовыми беда приключится. А хочешь — иди, ищи Домовых, но что со мной будет — тоже не ведомо. Так же, как и с ними. Так, что ли?
— Да, сынок, выбор у тебя не велик. И решать лишь тебе.
— Вот уж спасибо тебе, Леший. Успокоил ты меня, — хмыкнул Радмир и покачал головой.
— Ничего, сынок, ты, главное, не бойся ничего, — старик поднялся на ноги и подошел к Радмиру, — дам тебе один совет. Перед тем, как принять решение, подумай — не будет ли тебе потом за него стыдно. Когда совесть твоя чиста, тогда ничего не страшно. А сейчас поспи. Недолго тебе идти осталось, а утро вечера мудренее. Отдохнуть тебе надо.
Леший положил руку на голову Радмира. Тот попытался было что-то ответить, но глаза сами собой закрылись, тело ослабло и он провалился в сон.
— Вереск, — негромко позвал старик своего друга.
Глазища блеснули в темноте и уставились на старика.
— Побудь с ним до утра. Никого не подпускай, понял?
Ствол дерева что-то неразборчиво скрипнул в ответ и замер неподвижно.
— Спи, сынок, возможно, тебя ждет великая судьба. А, быть может, и забвение. Все зависит от твоего решения. Спи.
Старик бросил последний взгляд на Радмира и бесшумно растворился в ночной темноте дремучего леса.