"Мать-ехидна"

К пятнице Лариска задолбалась так, что забыла где живёт. Вызывая такси, долго пребывала в ступоре, вспоминала адрес. Наконец, вроде, вспомнила, а когда её привезли, оказалось, что к соседнему дому. И всё бы ничего, но накануне у них там что-то где-то то ли лопнуло, то ли прорвало, и коммунальщики перекопали весь периметр. А она сдуру успела выйти из машины, не глядя по сторонам. 

Таксист сразу дал по газам, и добираться до родного подъезда пришлось в обход через гаражи, рискуя переломать каблуки или убиться в темноте насовсем и оставить Игоряна сиротой.

Лариска ввалилась в квартиру, ощущая себя женщиной нелёгкой судьбы и не чуя ног от усталости. И довольная, прямо в пальто, уселась на тумбочку в прихожей. Хос-спа-ади, хорошо-то как! Комиссия трясла их контору вторую неделю. Не сказать, что совсем безрезультатно, но на острог для шефа наскрести никак не удавалось. Все выявленные недостатки тянули максимум на строгача, да и то, с большо-о-ой натяжкой. Комиссионеры раздражались, шеф психовал, а коллектив держался из последних сил. Исключительно на амбициях. Ибо не фиг тут приезжать и лезть кому попало и куда ни попадя. Лариска тоже держалась как сдурела. Работа ей нравилась, и шеф, когда его не дёргали понапрасну, был нормальным мужиком. К тому же, других способов разбогатеть она не знала.

Сейчас Лариска вытянула ноги и расслабилась. Дома было уютно и спокойно. Сын гонял какую-то вражину по экрану компьютера, лихорадочно крутил мышью, стрелял и время от времени азартно вопил. Одинокий телевизор вполголоса бормотал о мировых ужасах. А из кухни тянуло чем-то горелым. Лариска принюхалась и немедленно вспомнила, что она мать. И, видимо, мать-ехидна! Господи! Чего у неё ребёнок хоть обедал-то сегодня?.. Мозг напрягся и сделал попытку оценить продуктовые запасы в доме. Чёрт! Она же опять колбасу на работе забыла! Вот дура! И окорок тоже! И ещё творог, будь он неладен! Колбасу, настоящую домашнюю ветчину, не какое-нибудь магазинное фуфло, к ним в офис раз в пару месяцев привозила Роза. Раскупали ту колбасу моментально. Так же, как и остальные деревенские вкусности. Знатоки утверждали, что у Розы лучший в городе творог. Некоторые не верили. Брали щепоть, нюхали с трёх сторон, лизали, причмокивали и сморели тревожно вдаль. Потом говорили, что, боже, как это бесподобно, и, как беспардонные эгоисты, брали сразу килограмма два, а то и три. Вчера Лариске сильно повезло. Она успела затариться в числе первых. Потому что шеф как раз погнал её в машину за забытыми документами, и Лариска столкнулась с Розой на парковке. К тому же дело было в обед. Лариска ещё и жрать хотела, как весенний медведь. Ну, с голодухи и нахапала всего примерно на семью из пятнадцати человек и приезжую тётушку из Кологрива. Даже курицу ухватила. Белую, толстую, размером со среднего бегемота.

А что?! У Игоряна скоро день рождения! Вот они её и запекут до румяной корочки! И сожрут. Вдвоём… Будут валяться на диване, есть курицу и смотреть по телику все серии «Гарри Поттера». Сначала ноги съедят,… потом крылья,… потом обдерут и поделят пополам уцелевшую шкурку… потом… потом… Потом уже и необязательно будет доедать. Остатки курицы потом можно будет ещё неделю срезАть на всякие бутерброды или крошить в салатик. Гипотетический салатик Лариску особенно вдохновил. Как залог неиссякаемой стройности и краеугольный камень здорового питания. И, на мгновение забыв, что салатик — это уже как бы последнее звено в намеченной картине питания, Лариска урвала у Розы ещё и курицу. Сгрузив обретённый провиант в офисный холодильник, Лариска, зная свою рассеянность, тут же толстым маркером написала на стикере: «НЕ ЗАБУДЬ КОЛБАСУ, ДУРА!» и прилепила этот стикер себе на шапку. Сунув шапку в рукав пальто, она снова понеслась демонстрировать миру трудовой энтузиазм. А вечером в автобусе вдруг заметила, что её как-то странно разглядывает сидящий напротив дед. 

— Тебе чего, деда? — возмутилась Лариска, дивясь чужой бесцеремонности, — Чё уставился? На мне кина не показывают! — Да вот, гляжу, колбасу ты всё-таки забыла, — радостно заржал дед, поднялся и начал протискиваться к выходу. Лариска сдёрнула с шапки стикер и оставшееся время пути проклинала себя на чём свет стоит.

А сегодня вызвала такси. Не ради колбасы, конечно. Не настолько ветчина у Розы великий деликатес, чтобы катать её по городу с таким комфортом. Просто, эти, которые комиссия, требовали то один отчёт, то другой, то третий, и Лариска провозилась допоздна. А она и так мать-ехидна. Конечно, Игорян в свои двенадцать был не кисейная барышня и вполне мог посидеть дома один, но и совесть иметь надо. Поэтому Лариска вызвала такси. И перед тем, как одеться, вытащила свои припасы из холодильника и вывалила их на офисный стол. Решила, что нет лучшего способа их не забыть, чем смотреть в упор и не отвлекаться. 

Подвёл телефон. Внезапно он блямкнул: «Вас ожидает водитель Абдухалил,» и разорвал ментальную связь между Лариской и колбасой. Напялив пальто, Лариска на третьей скорости унеслась в синие городские сумерки, бросив на волю случая не только колбасу, но и все продовольственные запасы, включая курицу мечты. Лариска, наконец, соскребла себя с тумбочки, разделась и прошагала в комнату, где Игорян никак не мог отрываться от компа. — Привет, сынище! Ты как тут нынче без материнского догляда? Чем питался? 

— Нормально, ма! Но если бы ты… брала трубку… а-а-а-а-а… во-о-от тебе!.. вот!.. то было бы лучше… — сын дёрнул плечём, с громким выдохом дострелил последнего монстра и повернулся к матери. — А то у меня деньги кончились, пришлось у Серого занимать. Но ты не парься. Я гренки пожарил. С яйцами. Лариска вытащила из джинсов телефон. Ну точно! Восемь пропущенных. Тут даже не ехидна! Тут по ней давно опека плачет!.. — Ну, а в целом? Как день прошёл? Как твой инглиш? — Лариска плюхнулась на диван и потыкала кнопки пульта. — Чё в телевизоре хорошего нынче есть? — Чего там может быть хорошего? Там Малахов, да ещё «Давай, поженимся!» И новости жуткие. Я их без звука смотрю, — по-взрослому сурово пробурчал Игорян и тоже упал на диван и начал втискиваться к матери под мышку. Лариска подтянула его повыше к себе и обняла покрепче. — Ты не переживай, инглиш я пересдал. И даже за новую тему сегодня пятёру получил. И по русишу четвёрку за диктант. — продолжил отчитываться сын, — А ещё к тебе тётя Катя жаловаться придёт. За то, что мы с Серым на лифте катались. 

— Тётя Катя? Из восемнадцатой квартиры? — удивилась Лариска, — А зачем вы на лифте катались? — Ну, мы так-то не катались. Просто съездили до восьмого этажа и обратно. А она ругаться стала, что мы лифт занимаем. А мы не занимали. Кому он днём нужен! — Сынище! Я всё равно не понимаю, зачем вы ездили на восьмой, когда мы живём на первом? — Ну, во-первых, чтобы ты не зря платила. — Игорян выбрался из-под материной подмышки и пояснил: — Понимаешь, нам на обществознании рассказывали, что лифт — это такая услуга, и жильцы за неё платят. Я и подумал, что глупо платить и не пользоваться. — Логично… — удивлённо хмыкнула Лариска, — А во-вторых? — Что во-вторых? — Ты сказал, чтобы мне зря не платить — это во-первых. А что во-вторых? — А! Это мы Бабая накормить хотели. Только там дверь на чердак заколочена. Бабай сквозь щель пролезает, а мы не смогли. Мы же не коты. Игорян вдруг сбился с повествования. 

— Слушай, ты, может, есть хочешь? Так я ещё полбу сварил. — Господи, какую полбу? И зачем кормить Бабая? Кто такой Бабай? — Бабай — это кот местный. Крас-си-и-ивый! — Игорян восторженно цокнул языком, прикрыл глаза, и рука его непроизвольно дёрнулась, поглаживая воображаемого кота. — Его все кормят. А полба — это каша. Её ещё Пушкин ел. И потом Балда. Поел полбы и попу щелбанов наставил… Я в магазе увидел и вспомнил, что мы про них в школе проходили. И купил попробовать. Знаешь, ничё так, если с кетчупом.

Боже мой! Она — чудовище, а не мать! Забросила сына на произвол судьбы! Оставила ребёнка на самовыпасе! Полбу какую-то варит. Точно, хоть завтра опеку вызывай! Лариска совсем расстроилась. — Не хочу полбу. Женщинам на ночь углеводы вредно, — открестилась она от разрушительной пищи, — Я колбасы хочу! — Колбасы я тоже хочу, — согласился Игорян, — Но на колбасу мне сегодня денег не хватило. Да и ты вчера сказала, что привезёшь. Ты привезла? — Не-а… Прикинь, на столе забыла. Теперь вот думаю, чего делать, а? Она же испортится. А там ещё и творог, и курица… Лариска сглотнула слюну и устало откинулась на спинку дивана. 

— Мам!.. — Игорян сердито наморщил лоб, — Когда твоя комиссия уже отчалит? А то я вот тут думал сегодня… Может, мне того… Ну-у-у… кота завести? Чтобы нескучно было. Или хомяка купить. Я бы его кормил… Игорян с надеждой посмотрел на мать и опять мечтательно погладил воображаемого питомца. — Кого? Хомяка? Или кота? А кот разве ест полбу? — оторопела Лариска от неожиданного желания сына заделаться животноводом. — Да без разницы! Кота можно колбасой кормить, — воскликнул Игорян, но мать вдруг забыла, что она и так уже ехидна, и запротестовала. — А ему не жирно будет — деревенскую колбасу жрать?! — решительно возразила она, — И вообще я против разгула в квартире дикой природы! — Ну, я так и знал! — скуксился Игорян и чуть не заплакал, — Чё сразу дикой-то? — Да то дикой, что он будет гадить по углам, сыпать везде своей шерстью и по ночам носиться галопом. — А хомячок? — Что хомячок? — Хомячок тоже будет гадить галопом? — А хомячок!.. Хомячок… — Лариска попробовала найти нужные слова, но усталый мозг не откликнулся, и тогда она резко сменила тему: — Знаешь что?! Одевайся давай! — Куда одевайся?! — растерялся сын. — Поедем ко мне на работу добывать колбасу! Не пропадать же ей там! — Так время уже десять! Всё же на охране, наверное? Лариска представила, как они с Игоряном тайно проникают в офис, и их вместе с колбасой забирает полиция. На броневике с пулемётом. Ей неожиданно стало весело. — У нас ночной вахтёр! Должен пустить. Это же бизнес-центр… — ответила она, быстро тыкая пальцами в телефон, чтобы вызвать такси,

— И я в лаундже всё оставила. Там сигналки нету и дверь всё время нараспашку. Шеф на нас постоянно ворчит, что мы халатные и безответственные. Давай шустрее! — прикрикнула на Игоряна Лариска и тоже попёрлась одеваться. *** Он лежал в сметанной луже, обнимая задними лапами курицу и погрузившись мордой в деревенский творог. Обгрызанная с трёх сторон колбаса стыдливо выглядывала из растерзанного пакета. Судя по всему, последние три часа, пока в комнате не было людей, он только жрал и спал. И икал во сне. Он наверняка именно так и представлял себе рай. Специальный кошачий рай для шерстяных ангелов, не осквернивших ни одного подъезда. Его вместимости позавидовал бы нефтеналивной танкер. Полкило творога и отдельные фрагменты мясного ассорти были уже надёжно упакованы, о чём свидетельствовало трепетно-безмятежное пузико, раздутое словно первомайский шарик.

Он был истошно!.. отчаянно рыжий, лишь слегка декорированный чёрными полосками поперёк спины. Полоски были тщательно выписаны, как будто над ними работал искусный китайский каллиграф, личный летописец Будды. 

— Что это? — восторженно поинтересовался Игорян, и стало понятно, что больше у Лариски нет выбора. Если, конечно, она не собирается до конца дней своих оставаться матерью-ехидной. Правда, в понедельник она честно повесила на входе объявление: «Кто потерял рыжего котёнка, обращаться в офис 24.» Но никто за ним так не пришёл. «Ну и слава богу! — подумала Лариска, и позвонила Игоряну, — Слышь, сынище! Я там тебе денег на карточку скинула, — сказала она, — Купи этому гадёнышу какого-нибудь корму. И объясни, чтобы на деревенскую колбасу он в дальнейшем не рассчитывал»...