Ромашковая свадьба-заключительная часть

Гаснут звезды одна за другой. Внизу сопки, над ручьем, стелется утренний туман. Дремлет камыш. Тишина вокруг. Сверкает утренней росой тропинка. Потянул легкий ветерок и наморщил воду рябью. Тихо поют птички, ждут солнышка. Медленно разгорается алой зарей восток. Но вот хлынуло солнышко золотыми лучами, и ожило все вокруг. Зашелестели березки листочками, птицы громче запели, а туман превратился в ватные клочья.

Луч солнца попал в темный курятник. Дремавший петух захлопал крыльями и истошно заорал: ку-ка-ре-ку! Эх, чуть было не проспал. Куры слетели с насеста, закудахтали. Замычали буренки по дворам, просясь в стадо.

Катерина держась за голову и ругая себя за вчерашний перебор на гулянке, побрела доить козу. Подоив, повела ее к сопке. Коза у нее была шкодливая. Постоянно убегала из стада и обязательно забиралась в чей-нибудь огород. По этой причине, пастух отказался брать ее в стадо и нести за нее ответственность. Вот и приходилось Катерине отводить ее на ближайшую сопку и привязав к колышку, оставлять пастись. У сопки было два пути для подъема наверх, разные по сложности. Если подниматься на нее со стороны Серафиминого дома, то изрядно намучаешься и не один раз скатишься вниз. Со стороны Катерининого дома, подъем был более пологим. Вот по этой тропинке она и отводила свою Маньку на персональное пастбище. Верх сопки обдувался ветерком и козе здесь было комфортнее, чем внизу, не так донимали слепни и комары. Привязав козу, Катерина решила проверить копну сена, поставленную ею. Не промочил ли ее дождь? Подойдя к копне, и обойдя ее вокруг, увмдела торчащие из нее босые ноги. Замерев в стойке суслика, обозревающего окрестности, она простояла так несколько минут. Ноги не шевелились. Любопытство взяло над нею верх, и она забыв про страх и головную боль, отломила от куста ветку и дотронулась до чьей-то пятки.Реакции не последовало, тогда Катерина легонько хлестнула эту пятку веткой. нога дернулась, и уползла внутрь копны. От неожиданности, Катерины отскочила, и потеряв равновесие покатилась.

-Царица небесная! Оборони и помилуй!-голосила она, и словно асфальтовый каток, сминая все на своем пути, скатилась вниз. Внизу, охая и прихрамывая на ушибленную ногу, она заковыляла домой.

В деревне между тем происходили странные и смешные события. Серафима, собравшись подоить корову, хотела одеть галоши, но ни одной пары не нашла. Обойдя весь двор и даже выглянув за ворота, она так и не нашла их.

На соседней улице, корова Ермиловой Анисьи, выпущенная в стадо, ни с того, ни с сего, взбесилась. Дойдя до бурьяна у дороги, она начала копытом рыть землю и раздувая ноздри, таращилась на этот бурьян. Надо сказать, что корова у Анисьи была бодливая и иногда на нее «накатывал» коровий кураж. В такие моменты она не успокаивалась, пока не находила объект, для сброса своей отрицательной энергии. Этим утром, таким объектом оказался Тимофей. Свалившись с фургона, он всю ночь проспал в бурьяне. Густые заросли полыни и репейника не дали каплям дождя, потревожить его сладкий сон. Очнулся он от того, что какой-то зверь, фыркал над его ухом и рыл землю. Приоткрыв один глаз, он увидел перед собой коровью морду. Мать честная!.. Молниеносно вскочив, он помчался к своему дому.Забежав в свой двор, быстро закрыл калитку и подкатил под нее не расколотый, березовый чурбак. Жена его сидела на крыльце с кружкой недопитого кваса. Своим отрешенным видом, она напоминала человека, который старался что-то вспомнить, но не мог. Тимофей, трясущимися руками взял из ее рук кружку и допил квас.Присев рядом и закуривая, он обратил внимание, что жена никак не отреагировала на его столь шумное появление. Окликнув ее несколько раз и не получив ответа, не понимая в чем дело и не зная как вывести ее из оцепенения, он взял и пустил ей в лицо струйку табачного дыма. Катерина не переносила табачный запах и по этой причине, курить Тимофею приходилось во дворе, в любую погоду. Вот и сейчас, реакция на табачный дым оказалась быстрой. Очнувшись, она спросила у мужа: -Как ты думаешь, чьи это были ноги?

Поперхнувшись табачным дымом, он вытаращил на нее глаза.

-Чьи ноги? Где? В свою очередь, спросил он у жены.

-Вот я у тебя и спрашиваю, чьи ноги?

-Ты что баба, спятила?

И тут Катерину словно прорвало. Скороговоркой она стала рассказывать об увиденном на сопке.

-Да не строчи ты, пулеметчица! Рассказывай толком, где тебя носило в мое отсутствие?!

Немного успокоившись, она вновь принялась рассказывать об увиденном. Про то, как кубарем катилась с сопки, умолчала.

Серафима в своем огороде поливала капусту и краем уха прислушивалась к разговору соседей.Подойдя ближе к забору, поздоровалась.В ответ на ее пожелание доброго дня, те чуть ли не хором ответили:

-Добрый то он добрый, да сегодня видно не для всех.

-Это точно! Никак в толк не возьму, кому понадобились мои галоши? И причем все сразу!

-Ой, бабоньки! Видать вы вчера покруче меня гульнули, если одна все свои галоши растеряла, а другая чьи-то ноги нашла.

-Да ты что, Тимофей! А ноги-то живые?

-Вот не знаю, ответил он, решив подшутить над соседкой.

Охнув, Серафима как стояла, так и рухнула, приземлившись прямо на кочан капусты. Не выдержав свалившегося на него «счастья», тот взял и развалился пополам. Успокаивая соседку, Катерина и Тимофей суетились по одну сторону забора, Серафима пыхтя и ругаясь на Тимофея-по другую сторону.

Пока они строили догадки по поводу исчезнувших галош, и чьи ноги видела Катерина, на конюшне «метал» молнии председатель. Уже собравшись запрягать коня в двуколку, он остолбенел от увиденного. И было от чего. Пообещав вернуть двуколке первоначальный вид, Майка забыла про свое обещание. Да и не до этого было. Чертыхаясь, и не без помощи конюха, председатель оседлал коня и верхом отправился на соседнюю ферму.

Между тем, виновники исчезнувших галош и разрисованной двуколки, проснулись и один за другим, стали выползать из копны. Глядя друг на друга, не удержались от смеха. А смеяться было над чем. Босые, в нарядных вчера еще одеждах, взъерошенные и с сеном в волосах, они были похожи не то на бомжей, не то на заблудившихся туристов. Мало-мальски приведя себя в порядок, стали спускаться вниз.

-И стоило сюда забираться? Ради чего? Чтобы поспать в стогу сена? Рассвет проспали, всю обувь растеряли, ворчала Алька.

-Ну ты в городе совсем в старуху превратилась, возразила ей Майка. Смотри какая красота! Птицы поют, роса на траве переливается не хуже бриллиантов. Сейчас искупаемся в ручье и весь твой пессимизм улетучится.

-Ну уж нет! Водные процедуры принимайте без меня.Боясь, что они могут её силой затащить в ручей, она почти побежала к ступеням, ведущих наверх, во двор Серафимы. Передумав купаться, остальные потянулись следом за ней.

Серафима с Катериной сидели в летней кухне, Тимофей примостился на порожке и жалобно пиликая на баяне, клянчил у них «лекарство» для своей больной головы. Не вытерпев его нытья, Серафима достала из шкафчика не полную четвертинку, аккуратно заткнутую газетной пробкой.

-Гляди, не было бы хуже...

-Да когда с водки бывает хуже, ты что! Тимоху взяла досада.

-Всю жизнь трясетесь над ней, а того не понимаете: водка-это первое лекарство! Скупердяйки вы...

-Хоть счас-то не ерепенься!-прикрикнула на него жена, наливая ему полную стопку.

-Вот это другой коленкор! Так всегда и наливай!

Выпив стопку до дна, он совсем захмелел. Катерина незлобно ругаясь, отняла у него баян. Оставшись без инструмента, он запел...

Мы с товарищем ходили

За реку по мостику,

Двух девчонок завлекали

Не большого ростику

Увидев Альку с Глебом и Майку, он перестал петь и позвал жену. Катерина вместе с Серафимой выглянули из кухоньки.

-Бабоньки, а вот и ответ пришел на ваши вопросы, и за это вы должны мне еще один стопарик.

-Еще чего!-хлестнув его полотенцем, возразила Катерина.

-Значит ты, Серафима не хочешь узнать, куда подевались твои галоши? А тебе Катерина, уже не интересно, чьи ноги ты видела в своей копне сена?

И той и другой, хотелось это знать. Переглянувшись, они молча налили ему еще стопку. Выпив и закусив огурчиком, Тимоха показал на пришедших-а вот и ваш ответ пришел! И те и другие не могли понять, что он имеет ввиду. Но когда он показал на их босые ноги и сено в волосах, Катерина все поняла.

-Так вот кто разбомбил мою копнушку! Из-за вас я себе чуть шею не свернула!

-А наша вина в чем? Мы тихо, мирно встречали рассвет.

-И как это вы встречали рассвет? Пятками что ли? Хихикая, спросил Тимоха. А куда же тогда подевались четыре пары галош? А, ну да, они наверное тоже рассвет встречали, а судя по вашим босым ногам, то они все еще продолжают любоваться природой, язвил Тимофей.

-Ну Серафима, найдешь ты свои галоши к следующему сенокосу, и возможно с приплодом. Лето еще не кончилось, может еще кому захочется встретить рассвет в нашей копне. Слышь, Катерина, ты не вздумай её убрать раньше заморозков. Глядишь, может и нам перепадет пара галош.

-Не молол бы ты своим языком, а шел лучше спать.

Алька стала оправдываться, что галоши они растеряли поднимаясь на сопку. Да ладно, успокоила их Серафима, все живы, здоровы, а то мы уже хотели к участковому идти. Галоши найдутся, главное что вы нашлись. А теперь давайте, идите завтракать

-Ой нет, возразила Майка. Я убегаю, мне еще нужно собраться, вечером уезжаю. Попрощавшись со всеми, ушла. Катерина забрав баян и мужа, тоже отправилась домой. Алька с Глебом стали укладывать вещи в чемодан. Им уезжать утром. Серафима загружала сумки своими гостинцами, стараясь побольше впихнуть баночек с вареньем и всевозможными соленьями.Илья принес кусок сала-с мяском выбрал, ядреное, запашистое.

Глебу настолько понравился отпуск в деревне, что ему хотелось еще хоть на денек остаться здесь, но время идет и его не остановишь.Здесь он увидел красивейшие закаты и рассветы, посидел с удочкой на берегу реки, увидел пасущееся стадо, прокатился на лошади, научился косить траву, а также заново открыл для себя, что булки растут не на деревьях и увидел откуда берется молоко.

Всю ночь лил дождь. Тревожно шумела-скрипела старая черемуха. Царапая ветками оконное стекло, словно тоже хотела попрощаться.