Ромашковая свадьба. Продолжение

После завтрака, Глеб попросил жену, показать ему окрестности. Алькин родительский дом стоял на самом краю сопки. Внизу протекал мелкий, говорливый ручей, бравший начало из родников, и впадавший за деревней в тихую, спокойную речку. Всю деревню окружали сопки, заросшие соснами и кедрачом. Пройдясь по деревне, и осмотрев все местные достопримечательности, заглянули в клуб.

Клуб в деревне всему голова. Это основное место, где всегда есть народ. Утром приходят дети, вечером -молодёжь. Сейчас клуб был пустой. В здании было прохладно и пахло свежевымытыми полами.

Вернувшись домой, Алька стала помогать матери, в приготовлении ужина. На ужин должны были прийти родственники.

Солнце медленно катилось на отдых. С пастбища возвращалось стадо. Взбивая дорожную пыль усталыми ногами, бурёнки шагали медленно и важно, словно боялись расплескать молоко. У калиток их встречали хозяйки. Вместе со стадом, прибыли полчища комаров и слепней.

Глеб поспешил в дом.

Серафима хлопотала у плиты в летней кухне, Алька накрывала стол в доме.

Управившись со скотом и подоив коров, один за другим стали подходить родственники. С теми, кто приезжал к ним на свадьбу, Глеб был знаком. С другими предстояло познакомиться сегодня. Пришла и Майка, подруга и одноклассница его жены.Была она малого роста, чернявенькая, а своим носиком, чем-то напоминала ворону Каркушу из детской передачи. Но судя по ее веселому характеру, ее это совсем не удручало. Но вот все собрались, и стали рассаживаться за накрытыми столами. Из сдвинутых вместе двух столов, получился один, длинный стол. Места за столом хватило всем.

Пили за приезд Альки и Глеба, пили за хорошую погоду без дождей, которые наносят большой вред сенокосу, пили за здоровье. Глеб не был любителем спиртного. Ему было не понятно, как это пить за здоровье? Получается, что ты желаешь здоровья, и одновременно сам же его гробишь, выпивая стакан или стопку зелья, поднятую во здравие. Это равносильно тому, что одной рукой пишется резолюция-«Разрешить» и тут же, другой рукой пишется противоположная по значению-«Отказать».

В данном случае пили чистейший, как родниковая вода, самогон настоянный на разных травах.

Самогон Серафима гнала сама, чисто для гостей и для местного бартера. Сей напиток абсолютно не имел самогонного, сивушного запаха. Пился легко и имел приятный аромат настоянных травок. Не забывали и про закуски. Стол был уставлен домашней снедью. Чего тут только не было.Домашнее копченое сало, кролик тушеный в сметане, соленые грузди и рыжики, маринованные лисички с опятами, шаньги морковные и пирог с рыбой из местной речки, всевозможные салаты и молодая, отварная картошка с укропчиком.

Серафима то и дело вставала и меняла тарелки, подносила новые блюда.

Такого изобилия домашних блюд одновременно, Глебу не приходилось еще пробовать. Он с аппетитом уминал всё, что подставляла ему тёща. Алька смеялась над ним, и пугала тем, что спать ему придётся на полу, так как панцирная сетка железной кровати не выдержит такой груз.

В планы Глеба железная кровать не входила. Ему хотелось деревенской экзотики, и спать он намеревался на сеновале. Отведав всех блюд, и выпив не одну стопку настойки, все вышли во двор, на свежий воздух.

Расспросив Альку и Глеба о том, где они работают, какая у них зарплата и как обстоят дела в городе с продуктовым снабжением, все поделились на группы по интересам.

Одних беспокоил предстоящий сенокос, и удастся ли нынче заготовить его без дождей. Алькина тетка интересовалась новым сортом фиолетовой картошки. Мужики спорили о том, какой мотор выгоднее поставить на самодельную сенокосилку, чтобы меньше «жрал» горючего." Кулибиных" в деревне хватало, почти в каждом дворе была самодельная техника.

Алька о чем-то шепталась с подругой. Уставшая Серафима сидела одна, в разговоре не участвовала, а лишь с улыбкой наблюдала за гостями и тихо радовалась приезду дочери. Подошедший зять, присел рядом.

-Хорошо тут у вас. Воздух-то какой чистый. Не надышаться, словно родниковую воду пьешь, и не можешь напиться.

-А ты пил родниковую воду?-спросила Серафима.

-Раньше не приходилось, сегодня впервые попробовал, из которых берет свое начало ручей, что внизу сопки.

-Да, есть у нас родники, их несколько. Только ты не вздумай напиться из них в такую жару. Сразу попадешь на больничную койку. Вода эта очень студеная. Организм твой не привыкший к такой воде. Пить надо маленькими глоточками, а лучше дать ей постоять немного и набраться тепла. Тогда пей, сколько хочешь. Многие не понимают, думают раз родниковая, значит должна быть обязательно ледяной, и пить её надо именно такую. А я скажу так-родниковая вода полезна не тем, что ты пьешь её студеную, а полезна она своей кристальной чистотой.

Заметив, что Глеб о чем-то задумался, и ему возможно это не интересно, Серафима решила сменить тему разговора.

-Что это ты призадумался? Устал наверное с непривычки? Иди-ка ты лучше спать.

-Неудобно. Гости еще не разошлись, а я спать лягу

-Гости уже расходятся, им рано утром вставать, а вы «с корабля и на бал», не отдохнули с дороги. Давай иди, забирайся на сеновал. Ночи сейчас тёплые, воздух чистый, выспишься хорошо. Если под утро станет прохладно, так я там тулупчик бросила.

Гости разошлись по домам. Майка тоже засобиралась. Договорившись с Алькой встретиться утром, поспешила домой.

Серафима принялась было убирать со стола, но дочь не дала ей ничего делать, сама взялась за уборку. Перемыв всю посуду и освежив полы, она почувствовала усталость.

Зевая, забралась на сеновал. Похрапывая, Глеб крепко спал. Кошкам, любившим это место за то, что здесь удобно было устраивать засаду на мышей, пришлось сегодня покинуть излюбленное место охоты. Похоже, что и у мышей сегодня будет ночь кошмара. Снизу в хлеву, хрюкал и ворочался во сне боров Борька, в верху, на сеновале, храпел Алькин муж.

Повертевшись с боку на бок, и не сумев заснуть, она вернулась в дом. В горнице было прохладно. С клумбы, в открытое окно веяло ароматом цветом и слышалось стрекотание кузнечиков. Плюхнувшись на кровать, она мгновенно заснула.

В вечерней тишине, где-то на краю села, заиграла гармошка. И поплыла над спящим селом грустная мелодия. Погрустив немного, гармонь затихла. Только перепела за рекой, продолжали уговаривать всех не уснувших, что спать-пора, спать-пора.

Разбудили Глеба тугие струйки молока, звенящие о дно подойника.

Серафима доила корову. В хлеву гремел корытом поросёнок, давая знать, что он проснулся и не мешало бы его покормить.

Глеб вдыхал аромат душистого сена и щурился от солнечного лучика, заглянувшего в щель крыши.

На улице сердито загудел грузовик. Водитель пытался согнать бычка, упрямо стоявшего посреди дороги.

Спустившись с сеновала, Глеб вошел в дом. Из-за плотных занавесей на окнах, слабо пробивался свет. В комнате было полутемно. Из печи шел дурманящий аромат домашнего хлеба и пирогов. Алька спала. Не зная чем заняться, Глеб решил спуститься вниз, к ручью и разведать рыбные места.

Выйдя во двор, он столкнулся с индюком и остановился. Индюк видя его нерешительность, распустил хвост веером, нахохлился и, угрожающе клокоча индюшиным матом, быстро пошел в наступление. Глебу ничего не оставалось, как кубарем скатиться по ступеням, вниз к ручью. Ручей был мелкий и сквозь чистую, прозрачную воду хорошо просматривалось дно. Побродив вдоль ручья и изрядно намочив ноги о влажную, от росы траву, он понял, что кроме мальков, другой рыбы в ручье нет.

Вернувшись домой, еще раз заглянул в горницу, Алька продолжала спать.

Серафима накрывала стол к завтраку. Зашел Илья, Алькин крёстный. Поинтересовался у Глеба самочувствием, после вчерашнего.

-Ты знаешь, на удивление, голова ясная, и чувствую себя хорошо отдохнувшим.

-О! А это о чем говорит? О том, что употребляли мы чистейший продукт!

А где твоя половина?

-Спит, а я вот прогулялся вдоль ручья. Хотел присмотреть себе местечко для рыбалки, но что-то не заметил, чтобы там была рыба.

-Чудак человек! Я разве говорил тебе, что мы будем рыбачить на ручье? На ручье только кошки рыбачат, мальков ловят, да детвора малая балуется. Мы будем рыбачить на реке. У меня там есть несколько хороших местечек, где я прикормил рыбу. Так что не переживай, будем с рыбой! Ты вот лучше вечерком, по прохладе, накопай червей, а я другую наживку приготовлю.

Прервав их разговор, Серафима позвала к завтраку.

В центре стола красовался запотевший кувшин, с холодным свекольным квасом. Такой квас любил Илья, и она готовила его специально для него.

Илья был сыном ее старшей сестры Полины. Муж сестры погиб под Белоруссией. Разница в возрасте между Ильёй и Алькой была в семнадцать лет.

Муж Серафимы, в конце 50-х годов подался на Приморье, на золотые прииски, да так и не вернулся. Вот и растили они своих детей в одиночку.

Накормив зятя и племянника, Серафима поспешила в огород. Пока солнце не стало припекать, нужно было закончить прополку картофеля. Договорившись с Глебом о рыбалке, Илья поспешил на работу. Глеб решил помочь тёще с прополкой, но та побоялась, что вместе с сорняками он посрубает и картофельную ботву, поручила ему истопить баньку.

Обрадовавшись, что ему тоже нашлось занятие, он быстро наполнил бак водой и растопил каменку. От повалившего дыма внутрь баньки, выскочил в предбанник. Печь в баньке была сложена по-черному, трубы не было и дым выходил в маленькое отверстие, специально вырубленное в стене. Заполнив все бочки в огороде водой для вечернего полива, Глеб почувствовал как с непривычки «заныли» спина и плечи.

На крыльце «нарисовалась» сонная Алька. Подойдя к бочке с водой, она стала разглядывать отражение своего заспанного лица. Тихо подкравшись, Глеб макнул голову жены в холодную воду. Завизжав, и подпрыгнув словно дикая кошка, она помчалась за мужем. Остатки сна моментально улетучились.

Закончив прополку картофеля, Серафима отнесла охапку лебеды поросенку. Тот радостно хрюкнул, и принялся с удовольствием чавкать сочной травой. Проверив, как зять управился с банькой, и увидя, что там полный порядок, присела отдохнуть.

-Ох, ноженьки вы мои ноженьки, растирая ноги, причитала она.

Алька налив в таз прохладной воды и добавив обычной соли, принялась поливать эту воду матери на ноги.

-Потерпи мам, вот увидишь, сейчас сразу станет легче.

Пополоскав ноги в солоноватой воде, Серафима почувствовала облегчение. В ногах снова появилась легкость, и боль утихла.

Глеб занялся поиском червей. Алька с матерью зашли в дом.

Накопав червей. и пересыпав их чуть влажной землей, убрал банку под крыльцо, где было прохладно.Заглянув в открытое окно горницы, увидел, что Алька решила обновить летний гардероб матери. На столе стояла старенькая, швейная машинка, которая все еще была в рабочем состоянии. Машинку эту Серафима получила за высокие надои, работая дояркой.

Шить Алька научилась благодаря этой машинке. Приезжая в отпуск, она привозила с собой разной ткани, и тогда гардероб Серафимы пополнялся новыми сарафанами, халатами и платьями.

Посмотрев на их домашнее «ателье мод», Глеб отправился на прогулку по селу. Осмотр села решил начать с центра села. День был солнечный, жаркий. У памятника погибшим односельчанам находилась ухоженная, цветочная клумба. Над цветами заботливо жужжали пчелы и весело порхали бабочки. А вокруг идет своим чередом деревенская жизнь-пасутся куры, на лавочках отдыхают и о чем-то судачат старушки. Во дворе детского сада, копошатся в песке детишки.

Сделав несколько снимков, Глеб направился к родникам, туда, где брал свое начало ручей.

Добравшись до родников, он прилег на траву и стал слушать болтовню ручейка с родниками. Появившийся легкий ветерок, принес с собой аромат луговых трав и цветов. Засмотревшись на игру журчащей воды, он забыл обо всем.Он не знал, сколько времени так просидел. Пора возвращаться, дома наверное его потеряли. Направившись в сторону дома, он увидел замечательное зрелище-выходящие из воды утки и гуси, идущие четким, строевым шагом. Время было вечернее, и они самостоятельно возвращались домой. Сделав несколько снимков, он тоже заспешил домой.

Дома его поджидал Илья.

-Ты где бродишь, банщик? Давай, бери полотенце и идем, я тебя парить буду.

Алька хихикая, проворно сняла с его шеи фотоаппарат, сунула ему в руки полотенце с чистым бельем, и подтолкнув в спину, сказала: «Иди, иди, сейчас узнаешь, как надо париться!»

В предбаннике Илья зачем-то взял полную кружку хлебного кваса, и нырнул с ней внутрь черного пекла. Глеб шагнул за ним и глотнув сухого жара, присел на порожек. Внутри было сумрачно от черных, закопченых стен. Керосиновая лампа едва освещала полок и две лавки вдоль стен. Илья облил кипятком полок, достал из воды березовый веник и проверил как он распарился. Вылив на себя и Глеба по ведру теплой воды, а на каменку-квас, загнал Глеба на полок.

От вылитого кваса, с раскаленных камней, с шипением, метнулся по всей баньке пар с хлебным духом. Илья старался на славу. Глеб только кряхтел и охал. Так париться ему еще не приходилось. Горячий, хлебный дух наполнял легкие. Тело дышало каждой клеточкой. Ему казалось, что даже кости расплавились от жара, и стали мягкими, как пластилин.

Взмолившись, он сполз с полка, облился холодной водой, и кое-как завернувшись в полотенце, вывалился в предбанник.Сердце бешено колотилось, в ушах стоял звон. Напившись кваса, он растянулся на лавке. Было слышно как Илья поддавал жару, и хлестал себя веником. Глеб медленно приходил в себя. Был он сейчас похож на вареного рака. Кое-как одевшись, направился в дом. Увидев «полуживого» зятя, теща бросилась освобождать диван от выкроек и журналов. Алька стала спешно сворачивать свое «ателье». Присев на краешек дивана, спросила:

-Ты живой?

На что получила ответ-нет, вареный!

-Глеб, ну ты не злись, кто знал, что ты такой хилый.

-Я не злюсь, просто у меня сейчас нет сил даже разговаривать. Дай отдышаться.

Оставив его в покое, она с матерью тоже засобиралась в баню.

В горницу заглянул Илья. Смеясь спросил, ну что, вернулся к жизни? Тебе надо было спуститься к ручью и окунуться, тогда бы сразу ожил. А так, что это? Вывалился, словно вареный рак из котелка.

Глеб представил себя бегущего к ручью, и засмеялся.

-Ты Илья, научишь! Тебе лишь бы на посмешище меня выставить. Завтра же по селу поползут слухи, что зять Серафимы в банном котле сварился.

-Ну ладно, ты давай отдыхай, да не забудь, по холодку идем на рыбалку.

Договорившись во сколько пойдут, Глеб полез на сеновал, а Илья заспешил домой.

В открытую дверцу сеновала, Глебу было видно как последний луч солнца осветил туман над рекой. От кустов и травы исходил запах наступающей ночи. Сон полностью захватил его в плен. Он не слышал, как Алька поднялась на сеновал.

(продолжение следует)