"Я ухожу, подавись своим борщиком!"

💥

Аля готовила обед для родителей мужа. Она тратила на это свой единственный выходной день! Стояла у плиты, где горели все четыре конфорки, едва сдерживая раздражение, как вдруг муж добавил:

— Аля, мама звонила. Спрашивает, готов ли обед. Давай накладывай, я отнесу, а то они уже ждут.

"Да сколько можно?!.." — в сердцах подумала Аля, но тут из кастрюли начал выкипать борщ. Она схватилась за горячую крышку и вскрикнула. Собака, лежавшая у её ног, недовольно фыркнула.

"И эта тут развалилась! Да провалите вы все! Прямо туда, куда я думаю! Нашли себе дурочку, бесплатную прислугу!" — в ярости размышляла она, но вслух лишь пробормотала:

— Через десять минут будет готово.

— Ага, — равнодушно отозвался Гоша, удобно устроившись на диване с телефоном.

За окном шёл снег. От плиты исходил жар, а батарея на крохотной кухне раскалилась так, что даже с открытым окном дышать было невозможно.

Аля почувствовала, как по спине медленно скатилась противная капля пота.

Ей отчаянно хотелось выключить плиту, оттолкнуть собаку в сторону хозяина и просто уйти — может, даже заблудиться в снежной буре.

Лишь бы не видеть, во что превратилась её жизнь к сорока пяти годам: бесконечная, беспросветная рутина.

"Боже, до чего же я опустилась… Совсем разучилась говорить «нет»! И Гоша, и его родители — все с радостью уселись мне на шею, воспользовались моей мягкостью! Я ведь всего лишь хотела несколько раз помочь! А теперь они считают, что я им обязана! Каждый выходной стою у плиты, готовлю этим старикам! И что дальше? До конца жизни посвящать свой единственный свободный день уходу за родителями Гоши?! Зачем мне вообще этот брак? Ни любви, ничего — просто существуем рядом шестнадцать лет!"

Её доброта и уступчивость сыграли с ней злую шутку. Вежливые просьбы родителей Гоши со временем превратились в требования. Чем больше Аля им помогала, тем наглее они становились — теперь они искренне считали, что она обязана готовить и убирать за ними.

Старики, кажется, совсем забыли, что у них есть младшая дочь Катя! Но у Кати, видите ли, бизнес и семья, её жалко тревожить, а Аля, мол, всё равно живёт бесцельно — вот пусть и тратит свои выходные на них.

Их брак с Гошей никогда не был на грани развода. Он просто покрылся толстым слоем пыли, рутины и равнодушия, от которого нечем было дышать. Сквозь эту серую пелену мир казался Але безрадостным и безнадёжным. Прожитые зря годы… Ей сорок пять. Ни цели, ни свободы, ни детей (Гоша категорически не хотел), ни намёка на счастье. Впереди — только старость.

Если бы она не переехала из родного Севастополя к Гоше в Орёл! Осталась бы успешным финансистом, а не продавцом кошачьего корма в магазине его сестры! После переезда в 2010 году её диплом никому не был нужен — без российского гражданства не брали. А потом, когда паспорт наконец получила по прошествии лет, исчезла уверенность в себе. Ей начало казаться, что она ни на что не способна.

Даже собака считала Алю ниже себя в семейной иерархии! Видела, как остальные члены семьи её не уважают, — и вела себя соответственно: игнорировала, лежала посреди кухни, мешая пройти. Да ещё и пахла не очень — старая псина, от неё несло.

— Ну-ка пошла отсюда, сколько можно?! — Аля слегка подтолкнула её ногой и притопнула. — Давай, марш!

Рябинка недовольно поднялась и поплёлась к Гоше.

— Ты моя хорошая! — ласково встретил её муж, обнимая. — Тебя прогнали, да? Ах, какая злая у нас мама! Всё только и делает, что ругает нашу красавицу.

картинка-винтаж

Эти слова стали последней каплей. Аля ждала любого повода, чтобы взорваться. Она выключила плиту, вышла в прихожую и надела куртку. Шорох ткани привлёк внимание Гоши.

— Ты куда? — крикнул он, не вставая.

— Сам своей маме накладывай еду. А я ухожу.

Она взглянула в зеркало. Как быстро увядает её красота… С двадцати девяти лет она с Гошей. И кажется, будто все эти годы она просидела в чулане, накрытая тряпкой: он взял её не как любимую женщину, а как удобную вещь, полезную в хозяйстве. Только сейчас, глядя на своё постаревшее отражение, Аля окончательно это поняла.

— Так куда ты? В магазин? Не хватило чего-то для борщика? — не понял муж.

— Нет. Я ухожу от тебя. Навсегда. Подавись вместе с мамой своим борщиком!

И она захлопнула дверь.

***

Гоша чувствовал себя совершенно измотанным. После пятичасовых поисков Али по всем торговым центрам и кафе, которые ему были известны, у него резко обострились проблемы с желчным пузырём, и он вынужден был вернуться домой. Морщась от боли, он поправлял грелку под правым боком и прислушивался к звукам за входной дверью. Такой стресс мужчинам в пятьдесят пять лет уже противопоказан! Где же Аля? Что она имела в виду, сказав: «Я ухожу»? Ведь у них всё было нормально!

К часу ночи метель утихла. Гоша не спал, напряжённо вслушиваясь в шаги в подъезде. Одни были слишком быстрыми, молодёжными, другие — шаркающими, старческими. А у Али, он знал, походка была спокойной и тихой, плюс каблучки. Рябинка, счастливо устроившаяся на её половине кровати, сладко спала, а Гоша пытался вспомнить, когда они с женой в последний раз были близки. К своему огорчению, он понял, что это было как минимум два месяца назад.

"Значит, дело в этом…"

Других причин ухода жены он придумать не мог. Чего ей ещё не хватало? Всё как у всех! Ну, детей нет — так это даже плюс. Аля, если бы не была дурой, давно бы это поняла, раз уж бросила ныть последние лет пять.

Мужчина обзвонил всех знакомых, даже заглянул в кошачий магазин сестры и проверил телефоны клиентов, заказывающих доставку — никто не знал, где его жена. Теперь он был уверен: она у любовника. Где же ещё? В городе у неё никого не было! Интересно, как давно она его завела? Не думал Гоша, что Аля способна на такую подлость… Значит, ждать её домой этой ночью не стоило.

Только он подумал об этом, как услышал, как в замке поворачивается ключ. Он так расстроился из-за мысли о любовнике, что даже не заметил стука её каблуков по лестнице. Гоша отбросил грелку и поспешил к двери.

Аля с потухшим взглядом снимала куртку.

— Разбудила? Извини.

— Да нет, я не спал! Странно, правда? — театрально развёл руками Гоша. — Где ты была?! Я весь город обыскал!

Аля молча прошла в ванную помыть руки, затем направилась на кухню за стаканом воды. Гоша, совершенно сбитый с толку, последовал за ней.

— Ну, объяснишь мне, в чём дело? Я всех обзвонил, везде был, даже печень прихватило, точнее желчный!

— Зачем я тебе понадобилась? Я же наготовила вам еды.

— Как это… При чём тут… Что за бред? Как — зачем? Ты ушла, чёрт знает куда! У тебя кто-то есть, да? Признавайся!

Аля закатила глаза и тяжело опустилась на табурет.

— Я гуляла. Потом поехала на вокзал.

— Зачем? — Гоша только сильнее запутался.

Аля мельком взглянула на его жалко торчащие седые волосы. Он всё равно не поймёт. Гоша искренне считал, что у них всё в порядке.

— Хотела уехать.

— Но… — брови Гоши чуть не улетели на затылок. Единственное, что пришло ему в голову: — Но у тебя же не было денег.

— Это меня и остановило.

Гоша тоже сел, подперев голову рукой, и уставился на жену. "Какой-то женский бзик, ей-богу. Сидит, сама не знает, чего хочет, а мне вместо сна придётся выслушивать этот бред, да ещё и с больной печенью!" Но деваться некуда — чем быстрее начнут, тем скорее закончат.

— И куда же ты собралась, позволь спросить? — съязвил он, прихватывая правый бок. — К мамочке в Крым?

— Нет. Туда, где всегда мечтала жить. В Петербург.

— В нашу квартиру?

— Да.

— Но там же голые стены! Даже унитаза нет!

— Он там никогда и не появится, пока мы здесь. Мы уже шесть лет выплачиваем ипотеку, верно? А ключи когда получили, напомнишь?

— Два года назад, — вздохнул Гоша.

"Начинается… Господи, зачем я вообще женился?" Он снова тяжело вздохнул, готовясь к неизбежному.

— Аля, просто скажи, в чём дело, и пойдём спать.

Она посмотрела ему в глаза, и Гоше стало не по себе. Он почувствовал, что надвигается что-то серьёзное. Точнее, оно уже здесь.

— Я больше не хочу так жить, — чётко произнесла Аля. — В этом городе, в этой квартире… С меня хватит! Не хочу каждый выходной торчать на кухне, исполнять прихоти твоей мамы, быть удобной и неприхотливой прислугой для всех!

Она сделала паузу. Гоша отчаянно пытался понять суть.

Её глаза блестели, а выражение лица пугало — будто она твёрдо решила добиться своего.

— Я хочу жить так, как хочу сама! Мы ведь оба мечтали переехать в Петербург! Я обожаю этот город, ты знаешь. Но потом началось с твоей мамой: всё больше требований, нытья о том, что ей восемьдесят, сил нет… А старики твои могут ещё двадцать лет прожить — и что, мне до моих семидесяти их обслуживать? Нет уж, увольте! У них есть дочь! И ты есть! А я не обязана! И для тебя я просто прислуга — живу, обслуживаю, даже ребёнка не родила, потому что ты был против! Во мне всё кипит, а ты как слепой! Тебе просто удобно, вот и всё.

Рябинка подошла и положила голову на колени Али. Та улыбнулась и погладила её.

— Прости меня, девочка. Я была груба.

Собака ткнулась носом в её ладонь и улеглась на привычное место посреди кухни.

— Я не могу сейчас бросить родителей и переехать, — сказал Гоша. — Им без меня будет тяжело.

"Да и вообще не хочу переезжать", — подумал он, но благоразумно промолчал.

— У них есть дочь Катя, не только ты.

— И вообще… Разве я тебе нужен? Ты же сказала, что уходишь.

Аля смотрела на собаку. Она должна быть честной хотя бы с собой. Слишком много лет прошло зря… Ей нужна свобода.

— Не знаю, — честно ответила она.

В добавок к печени у Гоши неприятно заныло и в животе. Он пожалел, что у них нет дивана — как после таких слов лечь в одну кровать?

— Ладно, ты оставайся, а я пойду к маме, — обиженно сказал он.

Аля не стала его останавливать. Когда дверь закрылась за ним, ей стало легче.

***

Галина Владимировна была в ярости. Эта неблагодарная невестка осмелилась бросить её сына, собрать вещи и уехать — и теперь пожилой женщине приходилось готовить самой. Выкроить время для кухни оказалось непросто — пришлось пожертвовать любимым сериалом. "Проклятая Аля, всё из-за неё! Чтоб ей…"

Раздался звонок в дверь. Галина Владимировна в сердцах бросила ложку и отставила сковороду. Неужели Аля? И как у неё хватило совести показаться здесь!

— Здравствуйте, я пришла попрощаться… — Аля виновато смотрела на свекровь, лицо которой могло бы посоперничать в суровости с горьковскими персонажами. — Принесла вам поесть: ваши любимые эклеры, тефтели, грибной суп…

Она запнулась. Галина Владимировна, не разжимая губ, бросила злобный взгляд на дорожную сумку и саму невестку. Дверь захлопнулась перед самым носом Али с такой силой, что у неё взметнулись волосы. Едва она, ошеломлённая таким приёмом, развернулась уходить, как дверь снова распахнулась. Свекровь с неожиданной для восьмидесятилетней женщины ловкостью выхватила из её рук пакет с едой, на прощание пожелала всех мыслимых несчастий и исчезла в квартире.

"Что ж, попытка попрощаться мирно не удалась. Лишнее подтверждение, что я приняла правильное решение. Живите как хотите, а я… наконец-то смогу свободно дышать", — подумала Аля и вышла из подъезда навстречу новой жизни.

Город, в котором она прожила шестнадцать лет, теперь мелькал за окном такси. Она ехала вперёд, а он оставался позади. Быстрее, скорее… Тротуары в снегу, хрущёвки, женщины с тяжёлыми пакетами — вся эта серая безысходность, годы, прожитые впустую… Мысленно она кричала всему этому "прощай!", ликовала, чувствовала, как оживает, расцветает. Жизнь не закончена! Напротив, сейчас всем существом она ощущала своё второе рождение.

— Мы же не расстаёмся навсегда, Аля? — неуверенно спросил Гоша, не отрывая взгляд от дороги.

Он вёз её с вещами в Санкт-Петербург. За эту "услугу" он, как и Аля, выслушал от матери поток гневных слов. Он понимал, что теряет жену. Он так привык к ней, ему казалось, что всё в порядке… А оказалось, она была несчастна!

Гоша не находил в себе сил к изменениям. Он был как статуэтка, удобно устроившаяся в шкафу. Там, в шкафу, спокойно — можно просто существовать, не замечая ни метелей, ни дождя, ни ветра… Да и лёгкого тёплого ветерка не замечаешь, как и солнца. А Але нужны были и ветер, и свет, и даже буря — всё, что угодно, только не бесконечные кастрюли, сковородки и его родители. "А кто теперь будет возиться со сковородками?" — между делом мелькнуло у него в голове.

— Почему молчишь? Мы ведь не расстаёмся насовсем? — повторил он.

— Не знаю… Н-нет, — так же неуверенно протянула Аля. — Как ты это представляешь?

— Ну, я тоже перееду к тебе.

Гоша сам не верил своим словам. Где он найдёт новую работу в пятьдесят пять лет? Но просто так отпустить её он не мог. Ему нужна была лазейка, надежда, что всё наладится и жизнь вернётся в привычное русло. Без Али он не представлял, что делать дальше.

— Ты серьёзно? А как же родители?

— Разберусь с ними и перееду. Примешь?

— А, ну тогда конечно, — облегчённо ответила Аля.

"Нет, с меня хватит!" — хотелось крикнуть ей на самом деле. Потому что всё это уже достало. Но она понимала: "разбираться" с родителями Гоша будет до самого их последнего дня, так что резко рвать отношения не стоило. В конце концов, он заслуживал хоть капли жалости.

На деле же ей хотелось оторвать его от себя, как присосавшегося клеща, и навсегда оставить пылиться в этом душном шкафу, и оставить этот город вместе со всем, что было связано с Гошей. Но из-за мягкости характера она не могла сказать твёрдое "нет". Она чувствовала вину. Да и совместная ипотека…

"Пусть пока будет так", — подумала она, глядя в окно на убегающий город.

(Автор не известен)