"Обещай, что будешь рядом" (окончание)

Кстати, о деньгах! Там в Маринкином матрасе зашита хорошенькая сумма… на черный день… Черный день наступил! Девушка, было, попросилась обратно, забрать вещички, но её грубо выставили вон, пригрозили в следующий раз побить…

Артём так и обнаружил Марину на лавке, с пожитками и в дурном расположении духа.

— Ты чего тут? — быстро спросил он.

— Пришли люди, показали бумагу, велели уходить, — ответила замерзшая Марина. — Юля написала заявление, что я тут самозахватом…

Артём дальше спрашивать не стал, схватил чемодан, потом потянул Марину.

— Куда? — вяло спросила она.

— Сегодня ко мне, потом оформим тебе общежитие. А если ты сирота, тебе ж квартира положена! — уже на ходу спросил Артём.

— Да. Но дом в аварийном состоянии. Всех, кого могли, расселили, а меня попросили подождать, пока не построят новый. Я могла бы не соглашаться, но думала, что у Юльки перекантуюсь. А оно вон как вышло…

— Да… Думал Винни–пух, что заглянет на часок… — покачал головой Артём.

— Ничего, ну построят же его когда–нибудь… Этот дом…

Марина кивнула, усаживаясь на сидение рядом с парнем. Автобус вез их куда–то по узеньким улочкам города, вилял, укачивая и баюкая. Девушка зевнула.

— А ты один живёшь? — сонно поинтересовалась Маринка.

— Нет. С матерью. Спи.

Пассажирка улыбнулась и закрыла глаза…

… Ульяна позвонила сыну через неделю после отлёта молодых в свадебное путешествие, коротко сказала, что с отцом беда, просила вернуться.

— Мам, ну что там? Заболел? В больницу пусть ложится. Ну мы только начали отдыхать, мам! — недовольно пробурчал Миша.

— Похороны через три дня. Я бы хотела, чтобы ты там был, — сухо ответила Ульяна Павловна и положила трубку.

Михаил, бледный, качающийся, вышел на балкон, где Юля загорала, положив на лицо соломенную шляпку.

— Что случилось? — встрепенулась она. — Кто звонил?

— Мама. Нам надо возвращаться, — сев прямо на пол и обхватив голову руками, прошептал Миша.

— Почему? Что случилось? Она заболела? — Юля встала перед мужем на колени, стараясь заглянуть ему в лицо.

— Нет. Отец умер. Похороны… — Миша вдруг заплакал, тихо, почти беззвучно, он хотел что–то сказать, тряс руками, как будто молился, потом зарычал, уперев кулаки в пол, дальше снова застонал.

— Ну не надо, слышишь?! Не надо… Это больно, я знаю, как это больно… Ты его любил, ты потерял папу… Но он же всегда с тобой, милый! Он рядом…

Михаил вдруг выпрямился, взял Юлино лицо в свои руки, серьезно посмотрел в её глаза.

— Нет. Я хочу увидеть, что это действительно случилось… Поехали!

В аэропорту было многолюдно. Ульяна стояла в стороне, держала в руках сумочку, нервно кусала губы.

— Мам, ну зачем ты приехала?! Я же сказал, что нас надо ждать дома! — качал головой Миша, потом обнял Ульяну, замер так. Подошла Юля. Она чувствовала, что лепетать сейчас слова сочувствия и соболезнования утрате почему–то не стоит, промолчала, кивнула только и положила руку на плечо свекрови.

— Я не хочу там… Я в гостинице пока живу. Завтра надо уладить все дела по работе, я в этом ничего не понимаю. А из фирмы отца уже звонят… — по пути к такси рассказывала женщина. — Что, ты теперь станешь директором?

— Не знаю… Не хочу… Нет, наверное… — пожал плечами Миша. — Потом поговорим…

Пока ехали, Юля пыталась дозвониться до Марины, набирала и домашний, и сотовый, но везде слышала только сигнал «занято».

— Что такое? Маринка не появлялась? — спросила Ульяну невестка.

— Нет. К чему ей приходить? — рассеянно махнула рукой Ульяна Павловна. — Хотя… Он что–то говорил про квартиру, что надо освобождать…

Женщина испуганно посмотрела на Юлю.

— Ты что–нибудь подписывала? — тихо спросила свекровь.

— Нет. Точно нет. Это, наверное, про что–то другое… — покачала головой Юлька.

— Надо проверить! — угрюмо прошептал Миша, назвал шофёру нужный адрес.

Дверь Юлиной квартиры опять была опечатана, кто–то врезал новые замки. Со двора было видно, что из стен выдраны оконные рамы, а вся остановка комнат уничтожена.

Юля стала колотить в дверь, пытаться вырвать замок, но это не помогало.

— Подождите, у него с собой были ключи… Может, подойдут? — вынула из кармана связку ключей Ульяна.

Михаил стал перебирать один за другим, пока не получилось отпереть дверь.

Юля зашла в совершенно опустошённую квартиру, голые бетонные стены с трещинами, содранный паркет, отсутствующие двери между комнатами.

— Тут… Я не успела забрать… — лепетала Юлька, тыкая рукой вперед, — тут фото было – и я и мои родители… Оно на стене… в рамке…

Она заплакала, стала колотить Мишу в грудь, кричать и снова драться. Миша так и стоял, пока на него сыпался этот град тумаков, потом Ульяна, крепко обняв невестку, повернула её к себе.

— Найдём! Слышишь?! Я все помойки, все базы переползу, а найду! — упрямо сказала она. — Марина где может быть?

Юля стала обзванивать подруг, общих знакомых, на двадцатый раз выяснилось–таки, что Марина живёт пока у какого–то Артёма, ждёт общежитие.

— Ты знаешь, где они? — тихо просила Юля.

Миша кивнул…

… Дверь открыл Артём, замер, рассматривая гостей и не спеша пропускать их в дом.

— Олег Сергеевич умер, — коротко пояснил Миша. — Юля хочет поговорить с Мариной. Это возможно?

Артём кивнул, протянул другу руку. Тот её пожал. Никто не сказал ни слова. Ульяна тенью скользнула в комнату, к матери Тёмки, они о чём–то зашушукались.

А Юля стояла в дверном проёме и смотрела, как Марина, прикусив язык, пытается раскатать тесто, то липнет, Маринка ругается, вихрится дымом мука.

— Давай, я помогу, — обняв сзади подругу, попросила Юля. — Разреши…

После того, как пирог уже был поставлен в духовку, а кухня убрана от белой вездесущей мучной пыли, Марина сбегала в комнату и принесла Юлину фотографию.

— Подожди, это не та… У меня чёрно–белая была… — удивленно сказала девушка.

— Ту на клочки порвали, изверги. Я унесла, сложила, переделала. Хорошо получилось? — спросила Марина, положив подруге руку на плечо.

— Мариш, а ты знаешь, что ты у меня самая–самая?! — вскочила Юля с табурета, обняла Маришку, замерла так, зажмурившись и боясь открыть глаза.

— Да не денусь я никуда, сим–сим, откройся! — попыталась разорвать крепкие объятия Марина.

— Я знаю… — прижалась к ней ещё сильнее Юля…

… Строгие, черные похороны, опять зал с красными шторами, искусственные цветы вокруг гроба, мрачные тени по углам, строгое лицо Ульяны Павловны, такое же у Михаила. Они принимают соболезнования. Людей в зале мало. Олег Сергеевич особенно ни с кем дружбы не водил…

Прошло отпевание, гроб покатился куда–то в темноту. Всех пригласили выйти на улицу, чтобы пройти к месту погребения…

Когда на могилу бросили последний ком земли, когда венки, заранее купленные, легли поверх свежей раны в травяном полотне, когда зрители разошлись, потому что поминки вдова делать отказалась, чем возмутила часть приглашённых, когда разъехались машины и опустело кладбище, вот тогда Ульяна, повернувшись к сыну, обняла его. Он обхватил её сутулую фигурку в ответ. Юля, стоя чуть сбоку, вдруг увидела, что они – Уля и Миша – улыбаются…

… — Он был тираном, Юля. Беспощадным, жестоким тираном. Он мучал меня и Мишу на протяжении многих лет. Ты спрашивала, как родился Миша… Муж ударил меня в живот, роды были жуткими, но я думала, что оставлю младенца этому зверю, а сама уйду. Но я не смогла… Увидела Мишеньку и не смогла… Он бы замучил его…

— Вы могли уйти вдвоём! Это же немыслимо! — бледнея, пошептала Юля.

— Я пыталась, но он нас находил. А потом сказал, что Мишина жизнь зависит от меня. Если я останусь, то сын будет жить, — пожала плечами Ульяна.

— Почему вы вышли за него? — спросила невестка.

— Мне было восемнадцать, что я там понимала?! Забеременела, родители меня проклинали, а Олегу я вроде как была нужна… А потом ты просто живёшь в страхе, и всё. Как собака…

— Мам, это ты его…? — прямо спросил наконец Миша. Ульяна ждала этого вопроса.

— Нет. Хотела, но не успела. То ли Господь, то ли Диавол услышали мои молитвы. Сердце... Он опять переборщил с алкоголем… — пояснила она.

— Но теперь и у Миши могут быть такие вспышки… — пугаясь своих мыслей, сказала Юля.

— Нет. Миша ни капельки не похож на Олега, — покачала головой Ульяна.

— Но это внешне… А гены? Вдруг… — Юля уже говорила громче.

Миша сам напрягся, чувствуя, что жена начинает бояться его.

— Никаких вдруг! — спокойно продолжила Ульяна. — Олег не стал делать тест на отцовство, а зря… Отец Миши – очень хороший человек, которого я бы хотела сейчас обнять, но… Я обниму сына.

Ульяна встала, подошла к Михаилу, провела рукой по его лицу.

— Прости меня сынок. Дети всегда разгребают грехи своих родителей… Так не должно быть…

Миша помотал головой, обнял мать, стал гладить её по спине.

— Нет, ну у вас круче, чем в мексиканских сериалах! — вскинулась сидящая до этого тихо Марина. — Вот это надо ж так попасть!

От её нелепого, глупого возгласа слетела вдруг с разговора трагичность, какая–то безысходность, излишний драматизм лопнул мыльным пузырём. Все пришли в движение, стали ходить, переставлять стулья, накрывать на стол, потом ужинали, больше не вспоминая Олега, уж очень много он занимал места в их бытии при жизни, теперь уж пора ему исчезнуть, освободив место для тех, кого хочется обнять – для Марины и Артёма, для выпрямившейся наконец Ульяны и растерянной Юли, для Миши, который так боялся стать похожим на отца. Это всё в прошлом. Дальше – только хорошее!

… — Сделка оформлена незаконно, Юлю подставили, мы это докажем, и квартира вернется к владельцу, — спокойно говорил юрист, глядя на сидящих перед ним людей. — Марина, по вашему делу… Квартиру вам дадут в новостройке, далековато отсюда, правда… Как я не просил, ближе ничего хорошего нет, но я считаю, надо брать! Недвижимость – это всегда свой угол.

— Вот прям в точку вы сказали! — кивнула Марина. — Нам угла мало, мы планируем расширяться!

Она погладила свой живот, совсем ещё маленький, но уже гордо именуемый беременным.

— И мы, — улыбнулась Юля.

— Ну, традиции мыльных опер в ваших семьях незыблемы! — улыбнулся юрист, пожал мужчинам руки и проводил всех до дверей…

… — Родится малыш, поживём на даче, да? — спросила мечтательно Юля. — Но сначала я сдам экзамены, защищу диплом и…

— И выберешь, какой газон сеять на участке, всё равно пора его обновлять, — закончил за неё Миша.

— Нет, не надо газон. Я хочу настоящую, живую травку, разную – и клевер хочу, и медуницу, и подорожник, и одуванчики чтобы были… Ну и грядки, само собой, и цветы…

Она ещё долго перечисляла, а Миша слушал только её голос, просто голос. Он любил эту болтливую, худую девчонку, любил все её привычки… И пусть это никогда не заканчивается…

— Что? Что не заканчивается? — переспросила мужа Юля.

— Твой оптимизм по поводу удачных посевов! — улыбнулся Михаил и поцеловал жену, прервав поток её мечтаний. Она была не против…

Автор: Зюзинские истории.