Филя (продолжение)

Дорогие рукодельницы, у меня написался небольшой кусочек из большого рассказа о совместной жизни нас и нашего собакина. Будет желание почитать — заходите на огонёк!

Рассказывая о Филькиных гастрономических пристрастиях, я немного забежала вперёд и пропустила вечер второго дня его пребывания у нас. А вечером было вот что…

В те времена (а это был 2002 год) личный транспорт был далеко не у всех, люди одевались не так изысканно, как теперь, и Катин папа, чтобы не мёрзнуть в такие морозы, ходил в длиннополой искусственной чёрной шубе, большой меховой шапке с опущенными ушами и валенках последнего размера с высокими голенищами. Так вот, вечером он пришёл с завода, открыл своим ключом замок и… не смог перешагнуть через порог: Филя, почувствовав себя ответственным за наше спокойствие и благополучие, бросился к двери и принялся звонко отчаянно лаять, подпрыгивая, как мячик, наскакивая на Володины ноги, толкая валенки грудью, стараясь не впустить в дом такого большого, чёрного, страшного неизвестно кого. Для него, видимо, было неважно, что этот «кто-то» всю ночь спал здесь и утром ушёл из дома в той же одежде, в которой был сейчас. А может быть, к Володе он ещё как следует не принюхался и поэтому воспринял его как злодея, от которого нужно защищать Катю и меня.

Кое-как мы нашего собакина успокоили, но ровно та же самая ситуация повторялась ещё два вечера. Чтобы подружиться с Филей, папе пришлось пригласить его полежать с собой на диване и угостить из рук тонко нарезанными кусочками подкопченной колбаски. Колбаса была съедена, и вечером следующего дня папа смог беспрепятственно зайти домой.

А опыт с подбором собачьего имени мы попросили повторить и Катиного папу. Ради чистоты эксперимента я не назвала нужной клички вслух, а сказала так:

− Володя, а наш пёс сам себе выбрал имя.

− Это как же? − удивился муж.

− А ты сам попробуй: называй ему разные клички, а в последнюю очередь назови кличку собачки из «Спокойной ночи, малыши!».

− А как уж его звали-то? Ф… − тут я быстренько прикрыла ему рот рукой.

− Вот именно так его и звали! Катя уже это проделала, а теперь давай ты.

Папа Вова, сидя после ужина на кухне, позвал Фильку:

− Эй, собакин, иди сюда!

Тот послушно вылез из-под стола, уселся перед новым хозяином и получил от него небольшое угощение. Володя начал называть собачьи клички, и надо сказать, его познания в этой области от моих сильно отличались − он их перечислил штук двадцать. Пёс смирно сидел перед ним, смотрел ему в глаза и внимательно слушал. Как только было произнесено «волшебное слово», его хвост немедленно пришёл в движение.

− Это что же, его Филей, что ли зовут? − удивлённо спросил меня муж.

− А что ты у меня спрашиваешь? Ты у него спроси, − засмеялась я, − он тебе сам скажет!

− Ладно, сейчас проверю, − и Володя ушёл в комнату.

− Филя, Филя! − позвал он оттуда пёсика, и тот поспешил на зов.

− Надо же! − только и произнёс Володя.

Первое время Филька ночевал у порога, спал тихо, никого не беспокоил. Я всё боялась, что он что-нибудь погрызёт или написает, поэтому на ночь дверь в комнату мы закрывали. А однажды муж попросил посушить и починить его рукавицы на меху, в которых он откидывал снег от гаража. За день рукавицы высохли, но починку я решила отложить на завтра и оставила их в кухне на табуретке. Утром же увидела, что они лежат у порога, на Филином коврике. Нет, они не были погрызены. Просто ночью ему, видимо, стало одиноко или страшно, и он сходил на кухню, взял рукавицы, которые пахли папой, и принёс их на своё спальное место. Так с ними и ночевал. После этого случая мы решили, что нужно его пускать спать в комнату. Для сна Филя облюбовал себе кресло и, ложась, сворачивался тугим клубочком. А спустя два месяца я увидела, что он при виде меня вдруг вывернулся в кресле, выставив на обозрение свой животик. «Ага, − подумала я, − значит, привык уже и доверяет полностью. Это хорошо!»

Когда Катя в первый раз принесла Филю в дом, в нём было всего 4,5 кг, а ростом он был с болонку. Если его гладили, остренькие позвонки прощупывались без труда, а заодно можно было сосчитать и рёбра. Он долго кашлял и всё грелся, прижимаясь боком к батарее, и с пищеварительной системой у него было очень даже не всё в порядке. В ветлечебнице его осмотрели, сделали прививку против бешенства и назначили лечение. Пришлось ему долго давать препараты с ферментами и противовоспалительные средства. Зато потом Филька кушал с аппетитом (тем более, что все его баловали) и быстро набирал вес. Постепенно он округлился и стал весить ровно в два раза больше, хотя в росте и не прибавлял. Представляете − такой бухряйчик, обросший длинной волнистой лоснящейся шерстью. Ветеринар даже говорил, что наша собачка стала слишком плотной.

В первое время Филин хвост почти всегда висел, как палка (так бывает, если собака чувствует себя неуверенно или болеет), но вскоре он стал сворачиваться тугим колечком. Шерсть на хвосте, с нижней стороны, разделялась вдоль надвое, наподобие пробора, и ложилась на бока.

Однажды я вывела Филю на прогулку. Навстречу шла женщина. Поравнявшись со мной, она остановилась и начала возмущаться:

− Зачем уж Вы собаке хвост-то отрезали?

− Как − отрезали? − удивилась я.

− Ну, хвоста-то у него ведь нет! − сердясь, ответила тётенька.

− Как это нет? А это тогда что? − и я просунула палец в колечком свёрнутый и плотно прижатый к спине хвостик и распрямила его.

− Ой, надо же, а я думала, что отрезали! − засмеялась женщина.

Изменилась у Фильки и мордашка. Наверное, от мороза у него был отёк тканей, поэтому глазки долгое время казались совсем маленькими и были тёмно-красными. Но со временем я заметила, что разрез глаз увеличился, радужная оболочка приобрела красивый тёмно-карий цвет и даже появились белки, когда он смотрел снизу вверх.

Когда ветеринар в первый раз осматривал нашего питомца, то сказал, что он ещё молодой, ему никак не больше года. И не совсем беспородный: в родне у него явно были терьеры − вон как нижняя челюсть вперёд выдвинута. А если на нём был кое-какой ошейник, значит, он жил у хозяев. Только, видно, не очень сладко ему у тех хозяев жилось, если в такой мороз он от них сбежал. И однажды Катя с его хозяйкой повстречалась!

Наш микрорайон соседствует с пригородным селом, которое находится от крайнего ряда девятиэтажек буквально в двухстах метрах. Шла моя дочка с Филькой по тротуару по направлению к этому селу, а навстречу ей − две сельчанки.

− Смотри-ка, − сказала одна другой, − как собака-то на твою похожа!

− И правда, похожа! − ответила та. − Филя, Филя!

У Кати всё внутри похолодело − если это Филькина хозяйка, то ведь отберёт сейчас собачку, и всё! Но не тут-то было! Филька рванул поводок, кинулся к тёткам и так злобно начал на них лаять, что они обошли его далеко стороной.

− Неееет, это не он! Мой бы не стал так на меня брехать, а этот бешенный какой-то, − уверенно сказала «хозяйка», а Катя вздохнула с облегчением: ведь если даже это и правда была Филина хозяйка, то как же она его «любила», если он на неё так разозлился!

А «любили» его, видимо, действительно весьма своеобразно − он долгое время боялся решительно всего. Упадут со стола вилка или ложка − собака вскакивает, громко жалобно скулит и убегает прятаться под кровать. На купленные в магазине для животных мячики он не только смотреть не хотел, но даже рычал на них и лаял. Так никогда с ними и не поиграл. А когда видел, что во дворе дети играют с мячом, то у него начиналась истерика. Может быть, когда-то в него кидали мячом для развлечения…

Долгое время нам пришлось отучать Филю подбирать с земли всё, что могло пахнуть съестным. Бытовые отходы в то время с площадок вывозились очень нерегулярно, и вокруг мусорных баков порой образовывались «стихийные свалки». Целлофановые пакеты из-под мясного фарша, колбасные шкурки, бумажные кругляшки от стаканчиков с мороженым, фантики от конфет и жевательных резинок манили Фильку к себе с невероятной силой. Не успеешь вовремя отдёрнуть его от того, что ветер унёс из мусорного пакета − всё, вытаскивай «добычу» изо рта, иначе потащит домой. Наверное, он так голодал, что потом всё время боялся, что дома еда кончится, а ему захочется кушать. Это мне напомнило эпизод из рассказа Джека Лондона «Любовь к жизни», в котором долго голодавший человек всё время боялся, что на корабле еды не хватит и прятал сухари в укромные места. Со временем у этого человека зависимость от еды сошла на нет, да и наш Филечка стал очень брезгливо относиться к тому, что валяется на улице.

Но это ещё не конец истории...